Я останусь, если хочешь. Таня Винк

в небо, будто что-то прикидывал в уме, и снова протянул деньги:

      – Пусть у тебя будут, я точно знаю, мне хватит. Дома скажи, что я поехал к маме.

      – Ладно, – Надя положила деньги в кошелек, – они ругаться будут…

      – Ну и пусть.

      Он вернулся в тот же день поздно вечером, прихрамывая, с поцарапанным лицом и без клока волос на макушке. Андрей ничего не сказал, опустил плечи и спрятался в своем сарае, а Валерка убежал на речку. Надя помчалась за ним – она ничего не спрашивала, просто сидела рядом.

      О своей поездке он расскажет, но не сразу, а она будет слушать и гладить его худенькие вздрагивающие плечи.

      …Он купил в Харькове красивый шарф и в два часа уже был в Яруге. Подвыпившая мама Рая сидела, пригорюнившись, на крыльце. Она пустила его в дом, но назвать это домом уже было нельзя – все пропитано вонью сивухи, сдобренной острым запахом мышиного помета и приторно-теплой вонью немытых тел. На окне вместо гардины рваная тряпка, кровать завалена лохмотьями, рядом с кроватью стол с остатками еды. Мама пожаловалась, что все ее бросили, и спросила, есть ли у него деньги. Валерка, пришибленный неожиданным поворотом событий – он-то думал, что мама будет обнимать его и плакать от счастья, – вынул из кармана все наличные. Тут кровать скрипнула и из-под лохмотьев высунулась патлатая и бородатая мужская голова. Некоторое время она пялилась на купюры, и вдруг, как кобра, из лохмотьев вынырнула рука, схватила купюры и снова спряталась. Выкрикивая ругательства, мама Рая бросилась на бородача. Пока она раскапывала собутыльника, Валерка пришел в себя. Он оттащил маму Раю в сторону и с криком «Отдай!» ударил лежащего бородача кулаком в челюсть. Мама Рая вцепилась Валерке в волосы. Пока он отрывал ее от себя вместе с пучком волос, собутыльник спрыгнул с кровати и был таков в одном нижнем белье. Валерка побежал за ним и у самой двери растянулся на чем-то жирном. От боли в лодыжке он закричал, из глаз брызнули слезы. Слезы обиды. Мама Рая переступила через него и ушла, не закрыв дверь и не оборачиваясь.

      – Прости, что тогда ничего тебе не рассказал. Я не мог, мне было очень больно. – Валерка горько усмехнулся. – Только сейчас могу. Помнишь, мы думали, что можем убежать от детства? – Он мотнул головой. – Нет, не можем, оно всегда будет нас преследовать. – Затем прижал руки к груди и закачался из стороны в сторону, давясь рыданиями.

      Его рыжие волосы, освещенные пробивающимися сквозь кроны деревьев лучами заходящего солнца, колыхались в такт движениям. Надя обхватила его голову руками и прижала к себе. Валерка судорожно вдохнул, по его телу пробежала дрожь – вцепившись в плечи Нади, он плакал навзрыд, а она шептала: «Все хорошо, я с тобой, я всегда буду с тобой» – и гладила его голову, плечи…

      Он уснул на боку, прижавшись к Наде спиной. Так он любил спать с мамой Раей. Надя крепко обняла его и боялась уснуть. Боялась, что объятия ослабнут и он перестанет чувствовать себя защищенным от детства. Хотя бы на несколько минут…

      Трамвай со скрежетом поворачивает на улицу