Я останусь, если хочешь. Таня Винк

Наде в глаза. – Сколько твоему Борису?

      – А при чем тут возраст?

      – Ну сколько? Он же старше тебя, это дураку понятно.

      – Скоро сорок восемь.

      – Ну конечно… – хмыкает соседка, снова взмахивая руками. – Это ж как удобно, блин… Девка моложе на семнадцать лет, живет одна, приходи когда хочешь, не замужем, без детей. Он тебе деньги давал?

      – Нет.

      – Мама дорогая… – Челюсть у Тани отвисает, глаза вываливаются из орбит. – Он не давал тебе денег?

      – При чем здесь деньги? – вспыхивает Надя, прекрасно понимая, что вопрос дурацкий: он должен был давать ей хоть на шампунь, продукты, но эти мысли она гнала прочь.

      – Вот дура… Уникальная дура, – шипит Таня. – Пришел, поел, покувыркался под одеялом и домой… – Она разводит руки. – Это ж супервариант. Бабы сейчас без денег улыбочку не скривят, а тут… Короче, – она хлопает Надю рукой по плечу, – ты все правильно сделала. Вот что я тебе скажу, подруга, на будущее: если мужик максимум через год не бросает жену, гони его в шею. Его жена про тебя знала?

      – Да. Ей в марте наше фото прислали.

      – Жалко, что не раньше. И что?

      – Да ничего. Фото было самое обычное, мы на улице разговаривали.

      – И что?

      – Ничего. – Надя пожимает плечами. – Вызвала меня поговорить и успокоилась.

      – С чего ты взяла, что она успокоилась?

      – Боря сказал.

      Таня тяжело вздыхает и осуждающе прищелкивает языком:

      – Ошибаешься, она не успокоилась. Эта проститутка в курсе всех шашней Бореньки.

      – Какая проститутка?

      – Борина жена.

      – Почему она проститутка?

      – Потому что жена кобеля, которая знает про его кобелизм, самая настоящая бытовая проститутка.

      – Бытовая? – теперь удивляется Надя.

      – Да, бытовая. Таких здесь пруд пруди. – Таня обводит рукой площадку. – Вот Наташка из девяносто первой квартиры чего живет с мужем? Он же трахает все, что движется, и она это знает. Да потому живет, что денежки нужны, – мол, пусть делает что хочет, лишь бы бабки давал. Такие лицемерные гадины в миллион раз хуже обычных проституток. – Таня шмыгает носом. – Ты просто замужем не была. Поверь, жена всегда знает, гуляет муж или нет. И я знала. Мой хорошо погуливал, а я прощала, потому что любила до беспамятства. Поплачу в подушку, поскриплю зубами, а утром завтрак подам. Но я не проститутка, я сама семью содержала, а он, Царство ему Небесное, пропивал все, что зарабатывал. – Она замолчала, глядя на дверь Наташки. – Ты вот что, – задумчиво продолжила она, – ты себя береги, о себе думай, от любви до инфаркта один шаг.

      Надя кивает, но в эту минуту вообще ни о чем не думает – в голове гудит. И вдруг, среди пустоты, воспоминание… Надя в ужасе холодеет, а в ее голове, где-то в самом центре, что-то лопается, разливаясь горячей волной. Эта волна с нарастающим звоном докатывается до лба, глаз, ушей, и кровь бросается в лицо. Как она могла забыть?

      …Перед глазами зал ресторана, возле окна стоит мужчина и снимает все на телефон. Теперь все будут знать… Все. Какой идиотизм…

      – Я была беременна Дашкой, –