Разноцветье детства. Рассказы, сказки, очерки, новеллы. Геннадий Мурзин

чтобы стать «партейным» (он умышленно использовал именно это слышанное в детстве слово); недостоин еще, идейно не шибко-то подкован, в трудах Маркса-Ленина, мол, пока не разобрался.

      А потом, назло «партейным» пошел в церковь и принял обряд крещения. Между прочим, было ему уже двадцать семь. В двадцать восемь родилась у него дочь. Полугодовалую девочку окрестил. Вызвали в профком. Стали воспитывать: позорит своим мракобесием трудовой коллектив. Послал «воспитателей» подальше и ушел, хлопнув дверью. Ничего не сделали. А что бы они сделали с работягой? Их же вождь сказал: рабу терять нечего, кроме своих цепей. С его-то квалификацией да не найти работу?..

      За дверью вновь сопение и осторожные шаги, опять в щелочке носик и голубенький глазик. Теперь Иван Васильевич шумно вздыхает. Потягивается.

      – О-хо-хо!

      Открывает глаза, встает, опускает в тапочки ноги. И дверь спальни тотчас же с шумом распахивается. Ураганом влетает Светланка и повисает на его шее.

      – Дедушка, ну, как можно так долго спать?! – восклицает она и гладит редкую стариковскую шевелюру. – Думала: не дождусь. Думала: помру, не дождавшись, – подражая взрослым, заключила вопросом. – Разве можно испытывать так долго мое терпение?

      Он крепко прижал к себе ребенка.

      – Извини, внученька. Не знал, что у меня такие гости.

      Иван Васильевич встал, сопровождаемый внучкой, пошел в ванную, чтобы привести себя в порядок. Он долго и с наслаждением плескался.

      6

      Когда вышел, то увидел в гостиной накрытый стол и сидящих за ним дочь и зятя, а внучки не было, чему он удивился. Дочь встала и поцеловала отца.

      – С Рождеством, папуль!

      – С Рождеством, – сказал зять, и они обменялись рукопожатием.

      Иван Васильевич присел на свой любимый стул. Дочь придвинула к нему столовые приборы. Зять стал открывать бутылки: для мужчин – водочку, для женщин – сухое.

      И тут Иван Васильевич заозирался. Догадывается, что все это не зря, но…

      – А где востроглазенькая озорница?

      Дочь с зятем, как истинные заговорщики, переглянувшись, промолчали.

      Скрипнула тут дверь. В гостиной показалась Светланка. Она была в сверкающем костюме Снежной Королевы и с посохом в руках, на конце которого сияла, подсвечиваемая изнутри разноцветными лампочками, Вифлеемская звезда.

      Иван Васильевич воскликнул:

      – Боже мой, какая красавица к нам пожаловала! Откуда?!

      Вопрос повис в воздухе. Потому что Светланка своим чистым и свежим, будто у ангелочка, голосочком запела:

      – Рождество твое, Христе Боже наш,

      Вновь пришло сюда, в край российский наш

      Да в землю русскую, православную

      И в сторонушку разлюбезную.

      Много лет назад, во хлеву-яслях

      Принесла на свет Дева-матушка

      Сына дивного, сына малого,

      Сына ясного, сына светлого.

      Увидав, волхвы не поверили

      В чудо