Лея Салье. Алексей Небоходов

когда он смотрел на неё с тем же удовлетворением, что в тот вечер, когда она сама наполнила его бокал, внутри разливалось тепло, непонятное, но отчётливое.

      Она не позволяла себе задумываться о том, почему испытывает это чувство, не позволяла себе искать объяснений.

      Девушка просто училась, принимая правила этой игры, которая уже перестала казаться ей чужой.

      Лена сидела напротив него, ощущая, как воздух в комнате становился плотнее, тяжелее, будто пропитанный невысказанными словами, ожиданием, напряжённым и тягучим, как застывшая смола. Леонид смотрел на неё – внимательно, спокойно, с тем ленивым интересом, который всегда предшествовал проверке. Он не говорил ничего, но в его молчании уже был приказ.

      Она безошибочно понимала, чего он хочет, улавливая его намерения без единого слова, ведь молчание красноречивее любых приказов.

      Лена чувствовала это кожей, дыханием, мельчайшими изменениями в его позе, выражении лица. Он не делал ни одного движения, не намекал жестами, не ускорял ход событий, но всё в его взгляде говорило: ты знаешь, что делать.

      Она понимала это без слов, ощущая в воздухе его ожидание. Если она первой проявит инициативу, он останется доволен, а значит, сегодня всё пройдёт без осложнений.

      Она чувствовала, как внутри всё переворачивается, как в теле зарождается мерзкая, липкая дрожь, но эта дрожь была другой – не от страха, а от того, что сознание уже прокладывало путь, искало выход, выбирало наименьшую боль.

      Если он получит то, чего хочет, всё останется таким, каким стало в последние дни. Леонид будет доволен. Он улыбнётся, и не станет испытывать её дальше.

      Девушка осознала, что сопротивление бесполезно, что всё уже предрешено, и ей оставалось только принять неизбежное.

      Лена глубоко вдохнула, подавляя всё внутри себя, и, сжав пальцы, заставила себя подняться. Каждый шаг давался с трудом, словно она пробиралась сквозь вязкую, невидимую преграду, которая сопротивлялась каждому её движению.

      Она подошла к нему, села рядом, не касаясь, но ощущая его присутствие рядом с собой. Всё происходило так, как он задумал: без слов, без объяснений, без принуждения. Она делала это сама.

      Лена принимала, что для него этого уже было достаточно: одного лишь приближения, одного жеста, одного безмолвного признания её подчинённости.

      Девушка не позволяла себе думать о том, что делает. Просто протянула руку, осторожно, как человек, приближающийся к огню, не желая обжечься, но зная, что отступать нельзя.

      Она осторожно, с почти невидимым колебанием, провела кончиками пальцев по его запястью, ощущая тепло его кожи и улавливая еле заметное биение пульса. Леонид не отдёрнул руку, не изменил выражение лица, а лишь позволил ей прикоснуться, словно подтверждая, что это было неизбежным.

      Только уголки губ чуть приподнялись, и в этом движении было всё: ты наконец поняла, как это работает.

      Леонид улыбался ей с лёгким одобрением, без резкости, без холодности. Как учитель, который терпеливо ждал, когда ученик сделает верный