Когда Алиса упала. Ким Тэйлор Блэйкмор

в камень.

      Я дышу через нос, вдох-выдох, руки и ноги такие тяжелые. Кости без мышц.

      Дзинь-дзинь-дзинь.

      Звук доносится из коридора. Схватив халат, висевший на столбике кровати, надеваю, беру свечу и поворачиваю дверную ручку.

      Свет скользит по паркету, ползет по стенам, просвечивая через узор из ирисов и плачущих горлиц. Я вижу всех нас, слышу нас – Лайонела, и Алису, и меня, – мы с топотом слетаем по лестнице в прихожую. Снежный день. Папа ждет на улице с санками. Мама перегибается через перила.

      – Проследите, чтобы Алиса варежки надела, – кричит она. Голос у нее еще сильный, щеки румяные, она полна жизни.

      Лайонел втягивает руки в рукава, несколько раз оборачивает шерстяной шарф вокруг шеи. Он выше меня, тощий как палка, с узловатыми коленями и острыми локтями. Когда это он так вырос? Я снимаю Алисино пальто с крючка.

      – Пошли. Папа в пингвина превратится.

      – Куда вы все варежки подевали?

      Лайонел роется за обувницей и достает варежки и муфту. Поворачивается к Алисе:

      – Протяни ручки, птенчик.

      Я застегиваю свое пальто до последней пуговицы и хватаю шерстяной капор.

      – Не забудь ее капор, Лайонел.

      – Не забуду.

      – Я не хочу капор, – говорит Алиса и трясет кудряшками.

      – Надевай, – велю я.

      – В пятницу мне исполнится десять, и ты уже не сможешь мне приказывать.

      – Это точно, – смеется Лайонел. – И отныне ты будешь править домом и всем миром. И нам больше не придется слушаться Мэрион, это она будет слушаться тебя.

      Я вижу, как наши призраки еще стоят в прихожей, а потом выбегают из двери, впустив в дом обжигающий холод. Мы пробираемся к холму Вэгон-хилл на снегоступах, Алиса покачивается на папиных плечах. Мы с Лайонелом тащим санки, и наше дыхание закручивается в воздухе спиральками.

      Скрип кресла в кабинете Лайонела возвращает меня к реальности. Завиток табачного дыма вылетает через полуоткрытую дверь и поднимается по лестнице. И вот он, Лайонел, стоит, прислонясь к дверному косяку. На нем халат и тапочки, волосы с одного бока растрепались.

      – Я слишком шумел? Или ты тоже хочешь выпить?

      – Помнишь, как мы на санках катались с Вэгон-хилла?

      Он моргает и, прищурившись, смотрит на стену, глаза у него бегают туда-сюда, будто он перелистывает книгу.

      – А? Я об этом не думал…

      Он сглатывает и жестом приглашает меня войти. Комната у него такая же маленькая, как моя, и заставлена мебелью: непомерно большой письменный стол, два низких кожаных кресла и круглый столик из палисандра, на котором лежит трубка и стоит пустой стакан.

      – Садись.

      Кресло изношенное, ручки потрескались и потемнели от масла. Лайонел наверняка выпил больше одного стакана, это выдают его движения, явно продуманные. Он прислоняется к комоду.

      – Я знаю, что шерри ты не пьешь. Виски или ром?

      – Виски.

      С полуулыбкой он достает бутылку с полки и разглядывает ее на свету. Устраивает целое представление,