Запах денег. Артур Кангин

только Маруся не предлагала для его трудоустройства.

      И новые президентские выборы в России подгадать.

      И в пресс-секретари к папе Римскому назначить.

      Или самим Далай-ламой сделать, в розовый хитон одеть, да в Тибет отправить. А там воздух чистый, вода ключевая, почёт, опять же.

      От всего Сеня нос воротит, мол, волшебство это все, баловство пустое, ему же реализма хочется.

      Сам же, чтобы Марусе насолить, на подоконнике спит.

      – Ну, чего ты хочешь? – спрашивает его голубица. – Отвечай, не медли!

      – В жены тебя взять, – гундосит Сеня.

      – Я же ангел, – розовеет Маруся. – Нельзя нам. Тем более, побывка моя на землице заканчивается.

      И правда.

      Через пару деньков Маша ударилась о подоконник, обратилась белой голубкой, да и шасть в форточку, взвилась в небушко.

      И в этот же самый момент – звонок в Сенину дверь. Самый срочный курьер из Кремля с радостной вестью.

      Назначают опять Семена Парамонова главным имиджмейкером президента.

      Возликовал Сеня.

      Вот он, реализм-то! Без всякого шулерства, колдовства!

      Одел господин Парамонов черный костюм с искрой, сто долларовым галстуком шею затянул, да и вприпрыжку к Спасским воротам.

      А там уж его, в дубовом зале, президент с распростертыми объятиями ждет. Молодой, подтянутый, выбритый на славу.

3.

      Стал имиджмейкером Сеня работать, и отпустила его грусть-тоска.

      С президентом шахматные гамбиты разыгрывает, с охранниками костяшками домино стучит, с президентской тещей мудреный пасьянс раскладывает.

      А чего ему?

      Зарплата – супер, довольствие – знатное, центральное.

      Друзья самых высших слоев, сливки, так сказать, общества.

      Чего тосковать-то?

      Однако дура-тоска вновь свои поганые коготки в Сенино сердце запустила.

      Сеня перебрался из кровати с лебяжьим пуховичком на подоконник.

      Лежит и звезды считает.

      И вот одним утром, глядь, голубка в форточку скользнула.

      Ударилась о мрамор подоконника, обратилась Марусенькой с косой до пола.

      – Чуяла я боль твою, – сказала Маша. – Чего тебе надобно?

      – Будь со мной, – бубнит Сеня. – В законные жены хочу тебя взять.

      – Хорошо, – чуть смутившись, ответила голубца и коснулась Сениной макушки нежными пальчиками.

4.

      И обратился господин Парамонов в белоснежного голубя. Правда, с чуть потрепанным хвостом и надкрыльниками.

      Стала пара голубков жить-поживать на подоконнике, беды не зная.

      Запаса зерна, орехов – прорва.

      Знай, грызут себе, щелкают с утра до вечера.

      А ночью тулятся к друг дружке, милуются.

      Утречком для променада и отменного пищеварения в небо взлетают, в лазури покувыркаться, крылышки на солнышке погреть.

      Маруся уж собиралась потомство высиживать, как опять захандрил ее суженый.

      Променады в небушко совершать отказывается,