Невольники звёзд. Живиль Богун

гостей словно и не заметил.

      – Звал, отче? – не столько спросил, сколько пропел паренек – голос у него был мягкий, мелодичный, необычно низкий для подростка.

      – Так ведь пришли за тобой, – старец кивком показал на застывших в углу посетителей.

      – Как, уже? – голос парня дрогнул.

      – Я ведь предупреждал… – длиннобородый смотрел на него с явным сочувствием.

      – Да, отче, – выпрямился отрок. – Я готов.

      – Вот и славно… – старец неторопливо поднялся, замер на секунду. Взгляд его внезапно изменился: стал властным и жестким. – Ступай же отныне своим путем, ученик!

      Парень снова поклонился длиннобородому, нахлобучил шапку и стремительно вышел. Жрица и монах, о которых все словно забыли, бросились следом. Проводив их долгим взглядом, старец проговорил тихо, про себя:

      – Да осветят Звезды твой путь, мой мальчик…

      Когда гости догнали парня, тот уже отвязывал поводья запасной лошади. Монах беззвучно хмыкнул, а жрица не стерпела, выдала в сердцах:

      – Ну и прыткий же ты, принц Катурт!

      – Катурт? – навострил уши парень. – Четвертый, значит… А сколько всего?

      – Семеро, – машинально ответила жрица и тут же прикусила язык: мальчишка оказался умен не по годам, с ним следовало быть осторожнее.

      – Точно? – темные прямые брови на миг сошлись над переносицей. – Ну семеро так семеро…

      Он уже вставил ногу в стремя, когда у коновязи будто из-под земли возник бородач с добротной кожаной курткой в руках.

      – Накинь, отрок! В горах по ночам зябко.

      Парень с благодарностью принял куртку, тотчас надел, ловко прыгнул в седло и направил лошадку вслед за жрицей. Монах-воин покинул двор последним.

      Три всадника на низкорослых мохноногих лошадках резво трусили в сторону гор. Принц Катурт ни разу не обернулся на скит ведунов, где провел шестнадцать лет – не хотел, чтобы ехавший сзади монах заметил влажный блеск в его глазах. Однако слезы разом высохли, когда, застегивая поплотнее куртку, он неожиданно нащупал под шерстяной подкладкой продолговатый плоский предмет.

      – Благодарю, отче… – крепко сжатые губы растянулись в счастливой улыбке.

      Панкам

      Чади Сабден, Крыша Мира… Двуглавая гора обычно пряталась в пелене облаков, но сегодня небо было на удивление высоким и чистым, и обе вершины открылись глазам путников во всей красе: ледники, не тающие даже летом, ослепительно сверкали, а черные базальтовые скалы отливали матовым блеском.

      В летописях сохранилось немало легенд, которые гласили: город ашми расположен на правой вершине, чуть более низкой; левая же вершина считается священной, там стоит храм, величественнее которого нет на свете. Так ли это было на самом деле, или легенды, как всегда, изрядно привирали? Увы, проверить это не представлялось возможным: ашми не пускали к себе чужаков. Граница их владений проходила вдоль длинного глубокого ущелья, по скалистому дну которого грохотала свирепая горная река. Чуть