Бес меченый. Вера Гривина

тебе смертельно надоесть, и ты жалеешь о деньгах на нее потраченных.

      Полкан словно в воду глядел. Всего за четыре седмицы Савва успел пресытиться Феклой и стал поглядывать на других женщин – в основном на молодых вдов. Заметив это, жена Бажена пообещала любовнику лишить себя жизни, в случае его измены, и юноша, боясь скандала, не порывал связи с опостылевшей ему бабенкой.

      – Мне серебра твоего жаль, – честно признался Савва.

      Полкан пожал плечами.

      – А мне не жаль.

      Между тем они все дальше углублялись в лес.

      – Куда мы идем? – спросил Савва.

      – Ко мне в гости, – пояснил Полкан.

      – Ты же говорил, что не имеешь своего двора.

      – Избу свою я имею, но от людей ее скрываю, дабы не разорили.

      Юноша был польщен доверием друга.

      А лесные заросли становились все гуще, и Савва порядком оцарапался о ветки, но это было бы еще терпимо: гораздо больше его донимала нещадно кусавшая мошкара. Расчесывая себе лицо, Савва с удивлением отметил, что Полкан даже не отмахивается от жужжащих тварей.

      – Почто тебя мошка не кусает? – спросил юноша.

      – У меня от мошки средство имеется: дойдем до места я тебе его дам. Ну, вот уже и дошли.

      Савва растерянно воззрился на крохотную избушку посреди леса.

      – Добро пожаловать в мои хоромы, – пригласил Полкан.

      Переступив порог избушки, Савва разочарованно подумал:

      «Ну, и хоромы!»

      В полумраке с трудом можно было разглядеть убогую обстановку: грубо сколоченный стол, такую же лавку и закопченную печь. На столе валялись бумажные свитки, стояли большие и маленькие сосуды. В углу Савва заметил похожее на блюдо зеркало.

      Юноша ощутил пробежавший по телу холодок.

      «Уж не колдун ли Полкан?» – подумал он и перекрестился на красный угол.

      Однако святого образа в углу не оказалось, отчего тревога Саввы усилилась.

      – Зачем тебе, Полкан, сия писанина? – спросил он, указывая на свитки.

      – Глуп ты, Саввушка, – ответил Полкан. – В сей писанине великая мудрость заключена.

      – Да, ну? – не поверил Савва.

      Его отец презирал чересчур грамотных людей, называя их «пустозвонами», а мудрым считал лишь того, кто имел много денег и добра.

      Полкан тем временем достал из печки горшочек, заполненный густым варевом.

      – Намажься, иначе опухнешь от укусов мошки.

      Савва принялся старательно мазать лицо. А Полкан снял шапку, наклонился и начал что-то собирать с пола. Из окна на его голову упал луч солнца, осветив светлое, будто выгоревшее пятно среди темных волос.

      «Чертова метка! – ужаснулся Савва. – Значит, не зря о ней ходит молва!»

      Полкан выпрямился и, поймав испуганный взгляд юноши, усмехнулся:

      – Ты, брат Савва, понапрасну пужаешься. Волос мой посветлел опосля того, как я попал отроком в грозу, и меня опалило огнем небесным. Так что метка сия вовсе не бесовская, а, напротив, Божья.

      – Чудно, что токмо клок волос у тебя посветлел – промолвил