Бес меченый. Вера Гривина

вынул мешочек и высыпал на стол деньги.

      – Вот прими от меня дар.

      При виде серебра Бажен едва не лишился сознания.

      – Сынок разлюбезный! – завопил он. – Зря ты ушел от нас! Прости дурака старого и ворочайся обратно! Я же стану тебя любить сторицей от прежнего.

      От радости старик готов был целовать гостю ноги. Юноше стало противно, и он, кивнув, вышел в сени, где столкнулся с Феклой. Осмелевший Савва дотронулся по-хозяйски до ее груди.

      – Что ты! – испуганно воскликнула жена Бажена. – Что ты! Муж увидит!

      – Твой муж жену на серебро променял, – усмехнулся юноша. – Теперь ты моя.

      – Твоя? – переспросила Фекла, не веря своему счастью.

      Савва кивнул.

      – Я нынче днем к вам ворочаюсь, а ночью жду тебя в своей опочивальне.

      Просиявшая Фекла порывисто обняла юношу.

      «Вот бесстыжая, не может до ночи подождать», – смущенно подумал он.

      – Довольно, Фекла! У нас еще ночь впереди.

      Выбравшись из женских объятий, Савва поспешил покинуть дом Бажена. По дороге к постоялому двору он завернул на торжище, где увидел, что в лавке царит порядок и налаженное дело обходится пока без хозяина. Молодой купец отдал кое-какие повеления слугам, а затем направился на конную площадку, рассчитывая найти там своего приятеля. Однако Полкана среди торговцев лошадьми не оказалось.

      – Уехал Полкан, – сообщили Савве. – Обещался воротиться опосля Николы весеннего.

      «А мне вчера он даже словом не обмолвился о своем отъезде. Тоже мне друг!» – обиделся Савва, не беря во внимание, что длившееся всего один вечер знакомство рано называть дружбой.

      Вскоре обида на Полкана забылась, уступив место мечтам о предстоящих утехах с чужой женой. Сгорающий от нетерпения юноша бросился почти бегом на постоялый двор, чтобы забрать оттуда свои вещи.

      – Я ворочаюсь к Бажену, – выпалил запыхавшийся юноша Прову.

      Тот не удивился и так же, как в прошлый раз, не обиделся.

      – В добрый час, – пожелал Пров с улыбкой.

      У Бажена вернувшегося постояльца приняли с особым почетом. Такого изобилия Савва ни разу не видел в этом доме: на столе были блюда с пышными пирогами и рыбой, миска с жирными щами, жбан с медовухой.

      – Откушай, откушай, гостюшка, – приговаривал хозяин. – Да выпей ты хоть немножко!

      Юноша ел, но от медовухи воздерживался, боясь охмелеть. Он откровенно наблюдал за суетящейся вокруг стола хозяйкой и заметил, что щеки у нее румянее, чем обычно, а руки слегка дрожат.

      Насытившись, Савва поднялся в свою горенку, где разделся и лег. На его беду давал о себе знать сытный ужин, от которого клонило в сон.

      «Не хватало, чтобы я уснул. То-то осрамлюсь! Придет баба, а полюбовник бревном лежит. Поторопилась бы Фекла».

      Наконец скрипнула дверь, и женщина с распущенными волосами медленно приблизилась к замершему юноше. Когда она села на постель,