Кошки ходят поперек. Эдуард Веркин

в стену, затем умоляют: «Женечка, милый, дай третье задание списать». Будет меня умолять – ничего не получит! Подумаешь, жизнь мне, типа, спасла. Да, может, я специально подавился, чтобы посмотреть, осталось ли в нашем классе хоть что-то человеческое…

      – Ну тогда не парься, – успокоил Шнобель. – Пригласи ее в «Бериозку»… Хотя нет, «Бериозка» – это для мамайкиных. Пригласи ее в планетарий.

      – Носов, у нас нет планетария. И вообще, она какая-то не такая. Чего она в очках все время ходит?

      – Это имидж, иван, впрочем, тебе не понять. А насчет планетария тухло… Как мы живем, иван! В нашем городе даже планетария толкового нет. Тогда пригласи ее в зоопарк.

      – Почему в зоопарк? – удивился я.

      – Просто. Мне кажется, она любит животных. Но это твоя проблема, куда пригласить, куда-нибудь пригласи.

      Кофе-машина опять замигала старомодными огоньками и распространила шоколадный запах.

      – Про Каспера Хаузера слыхал? – спросил Шнобель.

      – Не…

      – Это, короче, типа Маугли.

      – Какой еще Мау€гли?

      – Да не Мау€гли, иван, а Маугли. С ударением не на «у», а на «а». Его, короче, волки воспитали. Ну, еще медведь там был кривоногий и эта… Багира. Багира – она ягуар.

      – Какой «Ягуар»? С открытым верхом или седан?

      – Ну ты, иван, и тормоз! – С досады Шнобель даже плюнул. – Гидравлический тормоз. У тебя что, сегодня день торможения?

      И Шнобель постучал себя по голове.

      – Ты чего, Шнобель, – засмеялся я, – в одно ухо влез, в другое вылез? Ты чего, решил, что я на самом деле не знаю, кто такой Маугли?

      – А кто тебя… В твоей этой трубе все мозги могут закиснуть… Ты в ней безвылазно загораешь.

      – Ты мою трубу не трожь, она меня от смерти спасла…

      Это было правдой. В прошлом году ветер выворотил старый тополь, тополь проломил забор и рухнул на участок. Если бы не труба, тополь рухнул бы точнехонько на мою голову. Тополь разломился пополам, а труба даже не помялась. Я распилил тополь на дрова, а трубу выкрасил в победный оранжевый цвет.

      – А я и не трогаю, – сказал Шнобель. – Можешь со своей трубой хоть целоваться… Труба, труба, надоела мне твоя труба…

      Да уж, в вечер трудного понедельника я и Шнобель сидели в трубе.

      Не в такой трубе, через которую дым небо отравляет. И не в той трубе, через которую нефть в Европу бежит. И не в той трубе, что в смысле безнадеги. Мы сидели в трубе, точного назначения которой я не знал. Но когда меня кто-нибудь спрашивал:

      – Кокос, а что за труба-то?

      Я отвечал:

      – Это не труба, это фюзеляж.

      После чего рассказывал, что это на самом деле не труба, это фюзеляж межконтинентальной баллистической ракеты «СС-18», широко известной как «Сатана». Пуск одной такой «Сатаны» мог стереть с лица Земли Калифорнию. Или Флориду, ну не суть важно, Алабаму, короче. В свое время этих ракет сделали слишком много, сначала хотели продать в Северную Корею, потом побоялись, что они их нам обратно запустят, стали распиливать и продавать всем желающим для