Кошки ходят поперек. Эдуард Веркин

Самое поганое в другом…

      – В чем?

      Автомат неожиданно звякнул, что свидетельствовало о готовности.

      – Ты забыл? – Шнобель подошел к автомату, ткнул в него пальцем и набрал в кружку горячего шоколада. – Тебе надо извиниться перед Гобзиком. И записать все это на видео.

      – Крапива… – протянул я.

      – Это, голубчик, не крапива, – назидательно сказал Шнобель, – это плющ ядовитый.

      Глава 7

      Улица Прасных Картизан

      Я никогда не бывал в Берлине. Нет, я, конечно, иногда проезжал с отцом мимо, его аэропорт располагался как раз в той стороне, восемь километров за городом. Но, проезжая, я старался никогда в сторону Берлина даже не смотреть. Поскольку уже давно заметил – стоит только посмотреть даже немного, минутку пусть, как тут же начинаются всякие представления. Начинаешь воображать, будто это ты сам живешь в почерневших и покосившихся домишках с угольными печками. Теснишься в узеньких комнатах с ободранными обоями. А пол в туалете наклонен под углом в пятнадцать градусов, если пользоваться неосторожно, можно провалиться, такие случаи уже бывали.

      Так что на Берлин я никогда не смотрел, смотрел в сторону леса.

      И никогда я не думал, что мне придется в Берлине побывать. А вот пришлось. Во вторник, вернувшись из Лицея и отобедав норвежской ухой с укропом, я стал сбираться в путь.

      Вообще я планировал извиниться перед Гобзиковым в самом Лицее, даже видеокамеру с этими целями таскал, но Гобзиков там не появился. Что было довольно странно. Прогуливать Лицей можно было лишь по весьма уважительным причинам. Землетрясения, переломы шейки бедра, падения свинцовых болидов, другие форс-мажоры. Особенно не рекомендовалось прогуливать занятия ребятам, обучавшимся на гранты и стипендии. И раньше Гобзиков не прогуливал никогда. А теперь вот его не было уже два дня, за его партой сидела Лара…

      Вот так вот, не успели еще остыть сапоги невинно избиенного Гобзикова, как она уже прыгнула в них! Не успел еще выветриться дух несчастного Гобзикова из ДСП стола, а она уж тут как тут! Сидит, глядя в мою сторону вызывающим затылком! А справа затылок Мамайкиной! Вот даже если сравнить: затылок Мамайкиной тяжелой классической формы, на него приятно смотреть глазу и можно поставить чашку с мате, или кубик Рубика положить, или портативный телевизор. Качественный затылок. Внушающий уважение, солидный.

      А у нее не так ведь все! Совсем по-другому! Пялился я на этот затылок почти всю пару, ничего не записывал, все думал и думал. Одной рукой, значит, мне жизнь спасает, другой ногой в еще теплые сапоги забирается, затылком вертя! Могуче. Какие, однако, высоты…

      Но я ведь совсем не о ней хотел, а о Гобзикове.

      Значит, так. Сначала я решил дождаться, когда Гобзиков все-таки явится в Лицей. Потом подумал, что когда Гобзиков явится – неизвестно, а мне вовсе не хочется, чтобы неприятная процедура покаяния висела над душой и отравляла существование. И без того проблем хватает.

      И я решил съездить к нему домой сам. После третьей пары забежал к секретарю и разведал гобзиковские координаты.

      Гобзиков