Рожь во спасение. Миша Сланцев

худого не будет, – приободрила Евдокия Григорьевна.

      – Раздевайся до пояса и садись на этот стул, – сказала Катя уже уверенным, ровным голосом.

      Катерина закрыла глаза и стала водить руками рядом с телом.

      – Ну, в общем так: проблема с поджелудочной, печень не совсем в порядке. Поменьше копчёного, солёного, жареного. Со спиртным аккуратней, пореже. Немного смещён один позвонок… А ещё что-то тебя томит, с работой связано. Как будто постоянно какой груз в себе носишь.

      – Ну, да, – отозвался Семён, – как не выпивать при таких начальниках…

      Катерина стала словно бы собирать то грязное, что невидимо окружало Семёна, быстро шепча, а потом – бросила это незримое в миску с водой. Той самой, с родника. Евдокия Григорьевна сразу взяла эту посудину и вынесла, вылила воду в огород. Закончила шёпот Катерина словами молитвы.

      – А ещё попей березовый гриб чагу, есть у нас сушёный, будешь заваривать. Потому что почистить тебе надо организм. Как трубы рано или поздно надо прочищать, так и в человеке.

      – Ладно, – сказал Семён, хотя очень сомневался, что будет употреблять внутрь этот нарост на деревьях.

      – Могу сказать, что тебя ждёт в ближайшие годы, – сказала Катерина и прикоснулась к его запястью. Ладонь оказалась очень теплой, даже горячей. От неё исходил словно ток. У Семёна слегка закружилась голова, и перед глазами с бешеной скоростью понеслись картинки из его жизни. Пока – из прошедшей её части. Вот он, восьмилетний пацан, гоняет в футбол у себя во дворе, обводит одного, второго, падает, получает синяк на коленку, слышит голос матери: «Сё-ма! У-жи-нать!». А вот он сидит за партой, плюется из трубочки бумажными шариками. В него тоже летят такие комочки, всем весело, кроме учительницы. Она ругается, грозится вызвать родителей. Потом – он на черноморском побережье, накануне был шторм, Семён входит в волны по крупному песку, а вокруг – медузы, как сгустки киселя, и касаться их противно. Вдали – прогулочный корабль, море – до горизонта, пахнет кипарисами и шашлыками. Вода солёная, выталкивает из себя. В ладони – ракушка… Ещё воспоминание – старшие классы, школьная дискотека, актовый зал, в колонках ритмуется заводная песня, включается медляк, все сразу жмутся к стенкам, стесняются пригласить девчонок… Ещё из вспышек сознания – он мчит на мотороллере, ему семнадцать, ему хорошо и свободно, он ни о чём не думает, может, разве о том, что в гараже употребит с друзьями чего-нибудь согревающего и они пойдут шататься по вечернему городу в поисках этакого…

      – …Не надо, я, наверно, не хочу знать, что будет, – сказал Семён и осторожно отвёл свою руку от ладони Катерины.

      – Это правильно. Когда не знаешь, – больше шансов это будущее подправить. Поэтому, я хоть теперь твоё знаю, а говорить тебе не буду. Одно тебе скажу – меньше злись, день пришёл – старайся радоваться ему. Вот увидишь – так тебе легче будет.

      Семён кивнул и словно вышел из оцепенения.

      – У меня телефон уж, наверно, достаточно