Ревущая Тьма. Кристофер Руоккио

по-моему, он прав.

      Поджав губы, я прошел мимо нее в коридор. Внутри «Бальмунга» было темнее, чем на «Фараоне», – кругом черная глазурь и отполированная латунь. Соларианский стиль. Этот в прошлом имперский эсминец в какой-то степени все еще оставался таковым. Он был гораздо старше двух других кораблей Красного отряда.

      Валка последовала за мной.

      – Мне нужно продолжать исследования, – сказала она. – Я хочу поговорить со сьельсинами, а Лин не позволяет их будить.

      – Понимаю, но бессилен помочь.

      – За все эти годы мы не узнали ничего нового. Я…

      – Валка, я прекрасно вас понимаю.

      Зачем? Зачем она вываливает это на меня сейчас, когда я едва покинул фугу?

      Не оборачиваясь, я прикрыл лицо руками и постарался объяснить:

      – Я же только что проснулся. Этот разговор может подождать?

      Спиной я почувствовал ее прожигающий, словно лазером, взгляд. Мне даже показалось, что запахло паленым.

      – Подождать? Сколько уже лет мы не общались?

      – Знаю, – повернулся я к ней.

      Эти годы прошли довольно удачно. Валка спала в фуге больше моего. Мы заработали репутацию надежной военной компании. Но путь к Воргоссосу был долог, а мы так и не получили подтверждения тому, что планета в самом деле существует. Сомнениям и разочарованию Валки имелось оправдание.

      Я отвел ее в альков, где тускло светились наблюдательные мониторы, и сказал:

      – У нас есть наводка.

      Она хотела было возразить, но я не позволил ей вставить ни слова:

      – Бассандер лично меня разбудил. Говорит, Отавия послала Бандита на планету, и тот нашел человека, который выведет нас на экстрасоларианцев.

      Валка изменилась в лице. Слабая улыбка тронула ее губы.

      – Это правда?

      – Была бы неправда, я бы все еще спал. Лин хочет, чтобы я тоже высадился. Ему без меня никак.

      – Вот это уже похоже на правду, – скорчив гримаску, пошутила она и одарила меня такой улыбкой, что земля качнулась под ногами.

      Договариваться с Валкой было все равно что бороться с бурными волнами, а привязанность, которую я по-прежнему к ней испытывал, змеей вилась в моих внутренностях и еще сильнее усложняла дело.

      – Хорошо выспались? – спросила она с интонацией, которая вернула нас обоих на твердую почву.

      – Быть замороженным не так тяжело.

      Впрочем, я понимал, к чему она клонит, и покачал головой:

      – Меня снова преследовали кошмары, когда я просыпался…

      Доктор Окойо говорила, что при выходе из фуги у многих возникают галлюцинации. Подкорка мозга пробуждается быстрее, чем основное сознание. Миндалевидные тела. Гипоталамус. Механизмы памяти и мотивации. Страх.

      – …Я снова видел Борделона. Его смерть. Гиллиама. Уванари.

      Последние двое умерли от моей руки: Гиллиам – на поле белой травы в Боросево, Уванари – в мрачных казематах Капеллы. С Борделоном было иначе. Управляя «Фараоном», я сжег его корабль дотла. Потом несколько недель перед глазами стояло, как голограмма