Когда мы покинули Кубу. Шанель Клитон

усиливающей его обаяние, он там не потерял.

      Честное слово, он даже чересчур красив.

      Ник застывает на полуслове, наклоняет голову, и наши взгляды встречаются. Его улыбка становится шире, глаза на долю секунды загораются. Потом он поворачивается ко мне в профиль и снова сосредоточивает внимание на людях, которые окружили его и жадно слушают.

      По моей коже разливается краска.

      Я не могу отвести взгляд.

      Потому что, хоть Ник сейчас и не смотрит прямо на меня, я знаю: его улыбка, засиявшая ярче, – это не просто проявление учтивости к собеседнику. Она предназначается мне. Как хорошо, что я надела сегодня красное платье!

      Элиза тихонько приближается и шепчет:

      – Будь с ним осторожна.

      За год после нашего бегства с Кубы моя сестренка успела стать женой и матерью. Призывы к осмотрительности я слышала от нее и раньше, но сейчас в них ощущается умудренность опытом. Создается ощущение, будто она старше меня.

      – Буду, – вру я, а Ник Престон в этот момент покидает своих собеседников и направляется ко мне.

      Я делаю шаг в сторону от Элизы. Потом еще один.

      Все пять недель, пока его не было, я ждала этого момента, снова и снова представляла себе нашу встречу, гадала, вспоминает ли он обо мне в Коннектикуте, своем родном штате, в Вашингтоне, где он работает, или еще где-нибудь.

      Каждый раз, приходя на бал, игру в поло, благотворительный обед или представление, я высматривала его.

      И вот он здесь.

      Я смутно вижу других гостей, помню, что где-то у меня за спиной стоят мои родственники, но сейчас все они не более чем фон. Их голоса сливаются в неясный гул. Ник заполнил собой весь зал – это умение, наверное, приносит ему немалую пользу и в политике, и в личной жизни.

      – Вы сегодня прекрасны, – говорит он вместо приветствия.

      Головокружение, которое я ощущаю от этого комплимента, наверняка стирает с моего лица всякий намек на интеллектуальную глубину.

      – Спасибо, – улыбаюсь я.

      Боюсь, теперь он нравится мне еще сильнее, чем раньше.

      – С Днем святого Валентина.

      – С Днем святого Валентина, – повторяю я, как эхо.

      Мы оба молчим, и у нас обоих, надо полагать, одинаково смущенные улыбки.

      Голос у меня за спиной с нажимом произносит мое имя. Я оборачиваюсь и ловлю взгляд Изабеллы – один из тех, при помощи которых мы можем общаться, не произнося ни слова. Сестринская интуиция и все такое. Милой улыбкой я говорю ей, что все в порядке, – как будто любой, кто хорошо знает меня, не прочтет в моем взгляде готовности поддаться искушению.

      Я поворачиваюсь к Нику.

      Он делает шаг мне навстречу, заслоняя меня собой от всего зала.

      – Я весь вечер смотрел на дверь, – бормочет он. – Ждал, когда вы придете. – Его голос ласков, как шелк. – Теперь вы знаете один из моих секретов.

      Я пригибаю голову, щеки вспыхивают.

      – На нас все смотрят.

      Может быть, если с завтрашнего дня он будет неразлучен со своей невестой,