Когда мы покинули Кубу. Шанель Клитон

моем приближении он даже не отрывает взгляда от газеты и кофейной кружки. Я подсаживаюсь к нему с фамильной грацией, которая до сих пор никогда меня не подводила. Сейчас мне остается лишь делать вид, что ладони у меня не потеют, а колени под юбками не трясутся.

      – Мистер Дуайер?

      Он поднимает глаза: наверняка он видел меня с того самого момента, как я вошла.

      – Мисс Перес.

      Официантка подходит, принимает у меня заказ и приносит кофе.

      – Зачем вы меня позвали?

      – Я обсудил ваше предложение с коллегами, – говорит он и делает маленький глоток. – Они заинтригованы.

      Я подаюсь вперед и понижаю голос: теперь мне самой нужно кое-что выведать.

      – Как обстоят дела с Фиделем?

      Не живя в Гаване и полагаясь лишь на чужие слова, трудно быть в курсе того, какие настроения царят в стране, о чем говорят на улицах.

      – Неважно, – признается мистер Дуайер, помолчав. – Мы пытались создать безопасный канал связи между Вашингтоном и Гаваной. Не получилось.

      Уже довольно давно над всеми нашими планами маячит, как привидение, боязнь того, что Соединенные Штаты признают действующий режим легитимным и бросят нас, кубинцев, на произвол судьбы. Пока все попытки свергнуть Фиделя опираются на поддержку американцев или по крайней мере основываются на предпосылке, что Америка не придет Фиделю на помощь. При Батисте мы на горьком опыте усвоили: США – грозный союзник, чьи ресурсы кажутся неисчерпаемыми.

      – Неудивительно, – говорю я. – Фидель не из тех, кому нравится чье-то вмешательство в его дела.

      – В таком случае за его поддержку не проголосуют.

      – Он не позволит легко себя приручить, – предостерегаю я.

      Некоторые из нас считали, что Фиделя можно сначала использовать для свержения Батисты, а потом отстранить от власти. Многие мои братья и сестры по оружию связывали с ним надежду на те перемены, которые были нам так нужны. Но он не оправдал ожиданий, и его отстранение стало необходимостью. К сожалению, он оказался более стойким, чем кто-либо мог предположить. Американцам следовало усвоить этот урок уже сейчас.

      – Фидель человек высокомерный, – продолжаю я. – Все они гордецы. Служить кому-то, преклонив колено, не в его натуре, и для компромиссов он тоже не рожден. Он не допустит, чтобы Куба вновь стала марионеткой Америки, как при Батисте. Да и люди, я думаю, этого не захотят.

      – Именно потому что Фидель высокомерен, вы нам и нужны.

      – Значит, теперь я вам нужна?

      – Можете пригодиться.

      – Почему только сейчас? Почему в январе прошлого года, когда в Гаване кровь лилась рекой, вы не вмешались, а теперь у вас вдруг возник интерес? Что вас подтолкнуло?

      – Сахар, – отвечает Дуайер.

      Аграрная реформа. Я сама должна была догадаться. Земля дает – Кастро забирает. Этот закон нанес нашей семье сокрушительный удар. За едой и за выпивкой отец до сих пор только и говорит, что о его несправедливости. Летом 1959 года кубинское правительство национализировало множество поместий