Когда мы покинули Кубу. Шанель Клитон

он просыпается по ночам в холодном поту.

      Я по-прежнему слышу выстрелы в стенах крепости Ла Кабанья, чувствую запах смерти, сырости и тюремной грязи. Меня часто будит рев толпы на стадионе, где людей осуждали на смерть. Во мне навсегда поселилась песня страха с рефреном отчаяния: шум взлетающего самолета, глухой удар тела о землю, визг машины, уносящейся прочь.

      – Мне очень жаль, – говорю я, прекрасно понимая, как мало утешения в моих словах.

      – Я знаю.

      Повисшая пауза заставляет меня почувствовать неловкость. Сейчас мне кажется, что он действительно открыл один из моих секретов – добрался до той боли, которая прячется под моей брильянтовой улыбкой.

      – Они перестали на нас смотреть, – говорю я, стараясь заполнить тишину чем-нибудь нейтральным, безопасным.

      – Кто?

      – Другие гости.

      На его лице появляется уже знакомая мне улыбка.

      – Я и не заметил.

      Музыка перестает играть, он замирает.

      А мне не хочется останавливаться, не хочется отстраняться от него – это кажется противоестественным.

      – Спасибо за танец, – говорит Ник.

      После того, какими сокровенными воспоминаниями он со мной поделился, его тон кажется очень формальным. Маска снова надета.

      Интересно, какую сторону себя он показывает своей невесте? Кого она знает и любит? Человека с тенями прошлого в глазах или уравновешенного джентльмена, стоящего сейчас передо мной?

      Кто-то слегка прикасается к моему локтю. Оборачиваться мне не нужно: я знаю, что рядом со мной стоит Эдуардо. Выражение лица Ника это подтверждает. Он наклоняет голову, они с Эдуардо молча обмениваются взглядами поверх моей макушки. Я вижу их вместе и с поразительной ясностью ощущаю, что один из них еще мальчишка, а другой – мужчина.

      Потом Ник уходит, как ушел накануне. Его широкоплечий длинноногий и длиннорукий силуэт грациозно удаляется.

      Эдуардо протягивает мне бокал шампанского. Я беру хрустальную ножку дрожащими пальцами.

      – Мне его почти жалко, – говорит Эдуардо.

      Я смотрю Нику в спину, пока толпа не проглатывает его.

      – Почему?

      – Рано или поздно ты разобьешь ему сердце.

      – Очень сомневаюсь.

      Я бы скорее побоялась за свое сердце, если бы оно не было уже разбито.

      Глава 4

      Ник Престон уехал – говорят, в Вашингтон, наращивать политический капитал перед ноябрьскими выборами. Проходят недели. Без него светская жизнь Палм-Бич невыносимо скучна. Его симпатичная невеста осталась здесь, и время от времени я мельком пересекаюсь с ней в круговороте вечеринок, но мы не разговариваем. Ее пасет целый сонм Престонов и Дэвисов. Благодаря громкой фамилии она живет в более высокой социальной сфере, чем та, где обитаю я.

      Однажды февральским днем Эдуардо объявляется у меня на пороге с букетом орхидей – это мои любимые цветы. Я качаю головой, на моих губах играет улыбка. Несмотря на стесненные обстоятельства,