Записки с Белого острова. Алина Пожарская

сказал Стопарь, – тогда будем ждать.

      Тут пришла Мара. Она не вышла из дома, а возникла со стороны улицы почти что из ниоткуда.

      – Ты где была? – спросили мы.

      – С Андреем гуляла.

      Мы переглянулись.

      – Видимо, это и есть ответ, – догадался Мачо.

      – Кто? – не поняли мы. – Андрей?

      – Дневник, – пояснил Мачо. – Пергамент судьбы – это дневник.

      – Дневник, – подхватил Неотмиркин, – по которому Андрей Мару нашёл и с ней познакомился.

      На балкончике свежо и немного несёт нашатырным спиртом. Мара так и стояла на крыльце в своей излюбленной раздолбайской позе, скрестив ноги и скучающим взором глядела на нас снизу вверх.

      – Ребята, – сказала она, – вы упоролись?

      Мачо первый пришёл в себя.

      – Нет, – торжественно ответил он. – Привет, Мара. Мы очень за тебя рады.

      – Он же из коррекции, – напомнил Стопарь.

      – Да отвали, – сказала Мара. – Ну и что, что коррекция. И чтоб вы знали – он за хулиганство, а не за тупость туда попал.

      – А, – сказал Стопарь. – Ну если за хулиганство, тогда нормуль .

      Надстройка

      Остров поразила застройка. Не пощадила ничего.

      Тут был пустырь, где в третьем классе мы клали друг друга на лопатки, как львята в «Короле-Льве», а в пятом хоронили домашних животных. Сейчас там строили 22-этажный дом. Дом на костях, как пошутили в народе.

      А тут было поле. На поле мы играли в футбол. Вернее, играли под липами, а вокруг лип разогревались и чеканили мяч.

      Теперь там будет стадион. Тоже футбол, но только для избранных.

      Ничего не щадит застройка, ни берегов поймы, ни Большой, ни Малой косы, ни болота, ни берёзовой рощи…

* * *

      Мара куда-то исчезла.

      Вернее, формально она так и сидит за партой, на перемене так и костыляет мелкими крепкими кулаками Рахматуллину по шее, так и смотрит печальными тёмными глазами в окно. Но она далеко отсюда. Где-то, где никто из нас ещё не бывал.

* * *

      Я спустилась к Тае поболтать. Тая живёт двумя пролётами подо мной.

      – Куда пропала? – спросила я. Тая вышла ко мне в футболке и старых джинсах: старые она носит дома, не очень старые – на улице.

      – Да куда я пропала, – ответила она. – Я просто дома сижу. Научилась от этого радость получать.

      – А Мара?

      Тая усмехнулась и философски обвела рукой подъезд.

      – А Мара – что Мара? Где она сейчас? Она с Андреем…

      – Понятно, – сказала я. – Кто на этот раз? «Новая жертва».

      – Дудко с одной стороны. Пантелеева с другой. Из Андреевой параллели, помнишь?

      – Да, – сказала я. – Санта-барбара какая-то. Вроде рокешные, а всё туда же.

* * *

      Тая и Мара дружат с первого класса. Они никогда не чмокаются при встрече, не обнимаются и не ходят под руку: связь у них на том уровне, где во всех этих ритуалах нет смысла. А ещё им плевать на моду: так и ходят в клешах и с хайром, развевающимся на ветру. «Блеск тебе зачем? Оближи губы!» В классе говорят,