Записки с Белого острова. Алина Пожарская

ненастоящие же, говорили взрослые.

      А кого это смущало? С катера нам махали и улыбались.

* * *

      Мне позвонили на городской.

      – Это Аля? – спросили голосом Булата Окуджавы.

      – А вы кто?

      – А я Егор. Мне Мара с Андреем дали ваш номер.

      – А зачем?

      – Чтобы мы познакомились, – ответил Егор и окончательно лишил меня аргументации.

      – Тебе лет-то сколько? – спросила я.

      – Девятнадцать.

      – А мне четырнадцать. Ничего?

      – Норм, – без намёка на сарказм ответил Егор.

* * *

      Мы договорились о встрече.

      – В общем, – сказал Егор, – подъезжаешь к почте. А там дверь. Такая очень жёлтая дверь.

      – И что?

      – И ничего. Там и встретимся. Просто запомни: очень, очень жёлтая дверь.

      Дверь оказалась обычной бежевой деревянной.

      У Егора была колхозная причёска, отчего к нему липнул пошлый эпитет «пшеничные волосы», а ещё поджатые губы и глаза как у нашкодившей таксы. Слушал русский рок, что для меня слишком нежно. Мечты о косухе усердно выдавал за рациональный план на ближайшее полугодие.

      – Косуху надо купить, – сказал он, едва мы спустились на квартал вниз и обогнули мою школу.

      – Как у Андрея? – спросила я.

      – Упаси боже, – ответил Егор. – У Андрея отстой.

      Мы шли к пойме. Егор заполнял коммуникационные пустоты напеванием под нос. Я улыбалась.

      – Ну и давай дружить, – сказал он.

      – Зачем?

      – За шкафом.

      Мы сидели на спинках скамеек друг напротив друга, между нами надёжно стоял стол.

      Здесь всегда чуть прохладнее, чем на том берегу поймы. Там автодорога, тут плакучая ива, утки, тропинка и отстойники.

      – Ты что? – спросил Егор. – Боишься, что ли, чего-то?

      – Несгораемый? – спросила я в ответ.

      – А?

      – Шкаф, – пояснила я. – За которым мы будем дружить.

      – Вполне сгораемый. Но очень удобный зато.

      – Ты ж подожжёшь.

      – Я не Герострат.

      Егор смотрел и улыбался. Теперь у него глаза не нашкодившей таксы, а таксы, рядом с которой нашкодил кот.

* * *

      – Чего ты Егора обижаешь? – спросил Андрей на следующий день на переменке.

      – Он успел пожаловаться?

      – Ты, Аль, так будешь совсем одна, – сказала Мара. – До скончания времён.

      Домой я шла в раздумьях. Таял снег, кое-где уже вылезли муравьи.

      Сейчас мне нужно было взять «Московского картофеля» в ларьке у дома, прийти домой, для приличия разогреть обед и с чипсами плюхнуться перед экраном. А что ещё-то?

      Тут позвонил Егор.

      – Что делаешь?

      Что делаю. Тепло мне от этого голоса Окуджавы. Однако не надо обманываться.

      – Ма-ам, – сказал Егор куда-то за пределы телефонной трубки, – а сделай-ка мне иишенку!

      За пределами трубки что-то ответили.

      – Ну ма-ам! Ну я весь день катался! Мопед у меня, – уточнил он уже в трубку, – вот и катался.

      – А, – ответила я. – Ну молодец.

* * *

      Однажды мы встретились