Постмортем. Дмитрий Кононов

ни ей. Ну серьезно.

      Сонечка изумленно наблюдает за этой семейной сценкой. В зачетке появляется слово «удовл.» и витиеватая подпись, похожая на арабскую вязь. Смущенно поблагодарив, Сонечка хватает в охапку не по сезону легкое пальто и уходит. В коридоре ее догоняет Саймон-Сема:

      – Погоди. Можно тебя спросить?

      – Нельзя, – Сонечка не останавливается, не смотрит на него. – Я твоей помощи не просила.

      – Какие мы гордые, – звучит ей вслед. – Ладно, я тебя найду.

      Не отвечает Сонечка, бежит вниз по лестнице, прыгая через ступеньки. Сердце бьется часто. Этого Сему с его еврейской мамой, застиранной черной рубашкой и пошлым Палаником в голове она терпеть не может. А еще он ей очень понравился.

      Соня Дятлова. 05.03.2005

      Соня и Саймон только что пообедали в университетской столовой и теперь с наслаждением прогуливают остаток дня. Советский парк спускается к реке, здесь безлюдно и очень тихо: ни машин, ни голосов. Разве что звуки стройки долетают иногда – чуть дальше, у общежитий, возводят новый жилой микрорайон.

      Соня идет молча, ей с самого утра не дает покоя покалывание в правом боку и строчка нового стихотворения, пришедшая во сне. Саймон увлеченно рассказывает о тренировках по ножевому бою, которые он проводит с друзьями в Парке Победы. Он красивый, Саймон, живой и весь будто пропитанный какой-то юношеской придурковатой удалью. Он все делает с наслаждением и полной отдачей: ест, рассказывает, поет, спорит, чинит компьютеры, вешает лапшу легковерной матери. Возможно, Соня хотела бы знать, как он трахается, но она пока не уверена в этом. Сейчас вполне достаточно славной прогулки к весенней реке.

      – Летом думаю на стрельбище ходить, – сообщает Саймон. – Нож никогда не лишний, но порой, знаешь, как бывает? Его недостаточно.

      – Зачем тебе пистолет? – рассеянно спрашивает Соня, только чтобы поддержать разговор.

      – Ну как же. Стрелять. То есть, защищать. Себя и близких. Пожила бы ты в моем районе.

      Соня пожимает плечами:

      – Мне и своего хватает.

      – Напрасно ты так. Все проблемы из-за такого вот равнодушия масс, – заводится Саймон. – Народ у нас очень долго терпит. И там еще в конце должно быть «да больно бьет», только вот это мы делать как раз и разучились. И получается, что те, кто наверху, давно уже поверили в свою безнаказанность. Но это ничего. Ничего. Пусть теряют бдительность. Скоро все увидят, что в России есть люди, которым не плевать. И таких людей много.

      – У тебя сейчас лицо глупое очень, – сдержанно замечает Соня. – Почему такие, как ты, всегда выбирают насилие?

      – Потому что на удар отвечают ударом, – мрачно отвечает Саймон. – Не согласна?

      Он ревниво, с вызовом, смотрит на Соню. Та не отвечает, молча проходит вперед, беззвучно шевелит губами.

      – Ну, что молчишь?

      – Придет вода, – говорит Соня, оборачиваясь.

      – Что?..

      – Чего б не жить дypакам, чего б жалеть по утрам.

      – Это твои стихи?

      – Нет. Мне