Мама, я люблю тебя. Уильям Сароян

из постояльцев “Пьера” ведет себя так, будто живет в конюшне».

      Лифт опять остановился, и на этот раз вошли, тихо и молча, трое людей, совсем незнакомых друг с другом. Все потеснились назад, к нам, чтобы дать им место.

      Новая остановка – и зашли еще двое, и теперь уже в лифте не оставалось больше свободного места, так что, когда лифтер стал останавливать лифт на другом этаже, один из двух мужчин, которым было весело, сказал:

      – Хватит, Джо, не будем запихивать сюда всех жителей Нью-Йорка! Уже и так собралась теплая компания, и ты только испортишь все дело.

      Мама Девочка засмеялась, и я тоже, зато шептунья посмотрела на него так, будто он сказал что-то очень глупое.

      Но лифтер все равно остановил лифт и открыл дверь, и на этот раз не оказалось никого, кроме старика с тростью и закрученными вверх усами. Как он увидал, сколько в лифте народу, так сразу махнул лифтеру рукой, чтобы спускались без него, но лифтер стал ждать и даже сказал:

      – Спускаемся, заходите, пожалуйста.

      – У вас и так достаточно пассажиров, – ответил старик. – Поеду следующим.

      – Сейчас работает только один, – сказал лифтер.

      – Тогда подожду.

      – Входите-входите – вон сколько места!

      – Отправляйтесь дальше, я не выношу тесноты.

      Но лифтер все не отправлялся и ждал его. Звонок вызова трезвонил не переставая, и лифтер посмотрел, сколько разных этажей ждет лифта, и сказал:

      – Входите скорей, вон сколько народу меня дожидается.

      Это старика так рассердило, что он даже поднял свою трость.

      – Знаете что, – сказал он, – закройте сейчас же свою дверь и отправляйтесь дальше.

      Но лифтер все не закрывал.

      Четверо веселых и смеющихся один за другим повыскакивали из лифта, и тот из них, который до этого не говорил ни слова, сказал вдруг:

      – Всю жизнь мечтал походить по одиннадцатому пажу «Пьера», и вот наконец представился случай. Передайте, пожалуйста, чтобы нам прислали сюда четыре стакана и бутылку шампанского. Мы будем дальше по коридору.

      И повернулся к человеку с тростью:

      – Вы совершенно правы. Слишком долго терпели мы тиранию лифтов и лифтеров. Чтоб они провалились, эти лифты!

      Он повернулся к лифтеру и сказал:

      – Провалитесь!

      Лифтер грохнул дверью. Я думала: ну уж на этот раз мы точно съедем в самый низ, но вместо этого мы поехали вверх, и люди начали переглядываться. Мы впустили несколько человек на девятнадцатом этаже, еще несколько – на шестнадцатом, а потом спустились на девятый, и там к нам набилось полным-полно народу – и только тогда лифт спустился в вестибюль.

      Все вышли, и мы с Мамой Девочкой тоже.

      Посыльные все как один стали пялить на нас глаза, а когда мы подошли к конторке, человек, который сидел за ней, тоже уставился на нас, и другие, стоявшие около него, – тоже, сначала на Маму Девочку, потом на меня. А потом они все заулыбались.

      Шептунья сказала человеку за конторкой:

      – По-моему, ваш лифтер сошел с ума.

      И