Гонец московский. Владислав Русанов

юнец с копьем.

      – Назад, Мишка! – тут же загремел с коня седой. Он не только не обнажал оружия, а даже пальцем к рукоятке шестопера не притронулся. Зато смотрел с неподдельным любопытством, примечая каждое движение.

      «Наверное, он наставник молодого боярина! – догадался Никита. – Учит его драться, как дядька Горазд меня. Потому и не спешит в бой ввязываться. Хочет посмотреть, на что ученик способен. А малец – стремянный, не больше того…»

      Мишка обиженно засопел, но не посмел ослушаться. Отступил.

      – Пять кун на Емелю Олексича! – послышался задорный голос в толпе.

      – Хитер-бобер! – ответил густой бас. – Наверняка хочешь? Ясное дело, палка супротив меча не катит!

      «Ну, я вам покажу – не катит!»

      – Ниче! – встрял третий любитель биться об заклад. – Палкой он тоже могёт!

      – Точно! – продолжал сварливый женский голос. – Вдоль хребтины боярина приголубил-то… Шустрый!

      – Пустое мелешь! Не можно с палкой мечника победить! – это басистый.

      – Принимаю! Пять кун на вьюношу! – крякнул еще кто-то. – Пущай он уделает Емелю-то!

      – Дырка не круглая!

      – А вот и поглядим!

      «Поглядите, поглядите…»

      Никита закрутил посох над головой.

      Восторженный шепоток прошелестел по толпе.

      «Ну да… Такого поди ни разу не видели».

      Будто крылья стрекозы раскрылись под сумеречным осенним небом.

      Мерцающий круг, в котором и не различишь, где один конец палки, где второй.

      Боярин замедлил шаг, вытер правую ладонь о богато вышитую ферязь[34].

      «Волнуется, – отметил Никита. – Значит, не так уж и уверен в своих силах».

      Парень перебросил посох из правой руки в левую, но не так, как могло бы прийти в голову обычному человеку, а за спиной и застыл на одной ноге, устремив кончик деревянной палки в лицо Емельяну Олексичу.

      Это был безмолвный вызов.

      Боярин скривился, шмыгнул носом и наотмашь рубанул, целясь в посох.

      Никита легко предугадал направление удара и убрал палку, вернув ее на место спустя долю мгновения.

      Тяжесть меча далеко унесла руку Емельяна. Ему пришлось широко шагнуть, чтобы сохранить равновесие.

      – Ах ты, пес смердящий! – воскликнул он и вновь попытался срубить кончик посоха.

      Без труда повторив уловку, Никита различил за спиной смешки. Пока еще несмелые.

      – На тебе! На тебе! – Емельян Олексич ударил еще дважды.

      И опять не достиг желаемого.

      Народ уже хохотал в голос.

      – Совсем окосел наш Емеля! – послышался ехидный голос.

      Боярин покраснел, как вареный рак. Отступил на два шага. Видно, понял, что дело предстоит нешуточное.

      И вдруг прыгнул вперед, целясь теперь парню в голову.

      Никита успел перехватиться двумя руками за посох, ушел в сторону. Широким взмахом ударил противника по ногам. Боярин сумел увернуться. Полоснул лезвием поперек живота – попади, и выпустил бы кишки парню. Но и Никита на месте не стоял. Держа

34

Ферязь – старинная русская мужская и женская распашная одежда. Неширокая, без воротника, длиной до лодыжек, застегивалась посредине груди на пуговицы с накладными петлями.