Гонец московский. Владислав Русанов

похлопал скакуна по шее, подтянул подпругу:

      – Вперед!

      Конь сорвался с места вскачь. Держась за луку, Кара-Кончар сделал несколько шагов рядом с животным, а потом сильно оттолкнулся ногами и взлетел в седло.

      – Ай-йа-а-а-а-а!!! – пронзительный клич прорезал тишину.

      Черные крылья ночи сомкнулись за плечами всадника.

      Желтень 6815 года от Сотворения мира

      Москва, Русь

      Проснувшись рано утром – по-другому он уже не мог, Никита попрощался с гостеприимными хозяевами и собирался было уйти, да куда там! Кожемяка Прохор наотрез отказался отпускать парня, не покормив напоследок, а дед Илья упорно предлагал выпить на дорожку медовухи. А когда Нютка и жена Прохора – дородная, пышущая здоровьем баба по имени Лукерья – набросились на старого с упреками, обиделся, насупился и потребовал, чтобы кто-нибудь проводил Никиту до Свято-Даниловского монастыря.

      Парень отнекивался, как мог. Ему очень не хотелось признаваться в обмане – москвичи приняли его как родного. Но переубедить кожемяку с дотошным дедом Никита так и не сумел. Его накормили кашей с топленым молоком и навязали в провожатые Нютку.

      Девка сразу возгордилась, по мнению Никиты, выше всякой меры.

      Если вчера она весь вечер молчала, только поглядывала искоса, то теперь молола языком – не остановишь. Просто ужас! Она рассказывала о каждой улице и о каждом переулке. Почему реку Неглинку так назвали, и отчего Боровицкий холм именно так именуется. Какие князья в Москве сидели, и кем они приходились Александру Ярославичу и Всеволоду Большое Гнездо.

      Никита слушал, снисходительно улыбаясь. Ну откуда, скажите на милость, простая девчонка, родившаяся в селе под Москвой, может знать, почему именно Александр Невский подарил город младшему сыну? О чем думал великий победитель свейских захватчиков и немецких крестоносных рыцарей? Может, просто не знал, куда посадить младшенького, – с ними у любого князя забот полон рот. Старшие, понятное дело, наследники, а вот младшие… А по словам девчонки выходило, что Невский едва ли не предвидел величие Москвы, а потому и отдал ее самому рачительному и заботливому сыну – Даниилу.

      Слов нет, постарался князь Данила. Под его княжением Москва расцвела и окрепла. Не уступит нынче ни Твери, ни Переяславлю, ни Рязани. Глядишь, скоро и с Владимиром поспорит. Главное, чтобы Юрий с Иваном не растеряли всего, что их отец накопил. Так Никита и сказал, когда Нютка ненадолго замолкла, переводя дух, – иначе он просто не мог слово вставить.

      Как девка на него взъелась!

      В один миг парень выслушал столько нелестного о себе, сколько не довелось и за несколько лет от скупого на похвалу учителя узнать. Да как он мог, оказывается, языком своим поганым трепать славные имена князей московских?! Кто еще больше за своих подданных радеет, как не они? И купечество не утесняют, и ремесленный люд поддерживают, и дружину берегут – кормят, поят, на убой зазря не бросают. И с церковью они в ладах настолько, что, поговаривают люди, митрополиты могут вскорости перебраться сюда из Владимира. Осталось только еще несколько храмов возвести. Да не простых, деревянных, а белокаменных – как София Киевская