Гонец московский. Владислав Русанов

ты смелый.

      – Мне очень нужно передать слова Горазда. Я бы хоть так, хоть сяк в Кремль пошел бы. В ворота не пустили бы, через городню[36] бы полез.

      – А поймали бы? – улыбнулся Любомир.

      – Просил бы встречи с князем.

      – А взашей бы выгнали?

      – А я опять полез бы.

      – А в подпол бросили бы?

      – Убег бы…

      – Вона как! Молодец. Уважаю.

      – Так сведешь меня к князю Юрию? А, Любомир Жданович?

      – К Юрию не сведу.

      Заметив разочарованный взгляд парня, воин пояснил:

      – Юрий Данилович уехал в Новгород. По делам. По каким, не спрашивай – не твоего ума дела.

      – Я и не спрашиваю…

      – Вот и правильно. А к Ивану сведу. Попробую добиться для тебя княжьей милости.

      – Спасибо тебе, почтенный Любомир Жданович, век не забуду! – Никита поклонился дружиннику в пояс.

      – Не радуйся прежде времени. Князь Иван Данилович справедлив, но суров.

      – Бог не выдаст, свинья не съест.

      – Вона как! Свинья не съест, говоришь? Тогда пошли, – кивнул Любомир. – Девчонка с тобой?

      – Сам пойду!

      – Никуда ты сам не пойдешь! – возмутилась Нютка.

      «Вот напасть на мою голову… Как же избавиться от нее?»

      – Почему сам, красавица? – приподнял бровь дружинник. – Я с ним иду. В обиду не дам.

      – Я все равно пойду! – уперлась девчонка. Хоть и зарделась, что убеленный сединами воин назвал ее красавицей.

      – Ну, дело ваше.

      Любомир повернулся к боярину:

      – Слышь, Емельян Олексич! Парень желает, чтобы князь ваш спор рассудил. Вот прямо в Кремль и поедем сейчас.

      Емельян презрительно оттопырил губу. Мол, подумаешь, суд княжеский. Мне все равно. Прав я. На том стоял и стоять буду. А боярская правда, как известно, сильнее холопской.

      Но и возражать он не решился. Развернул гнедого мордой на Боровицкий холм, стукнул каблуками в конские бока.

      Любомир махнул Никите рукой – пошли, дескать. Пришпорил серого, нагнал боярина и поехал стремя в стремя. Парень, закинув посох на плечо, зашагал следом за ними. Нютка семенила рядом, вцепившись в рукав Никиты. Замыкал шествие Мишка. Непонятно: то ли решил, что не по чину ему впереди ехать, то ли приглядывал, чтобы тать не сбежал.

      Глава пятая

      Желтень 6815 года от Сотворения мира

      Кремль, Москва, Русь

      Треугольник Кремля приближался медленно. Все потому, что дружинники московского князя никуда не спешили. Гнедой и серый еле-еле переставляли копыта в круто замешанной, как доброе тесто, грязи. Все это время Любомир тихо вычитывал Емельяну. Что именно говорил старик, Никита не слышал, но отлично видел, как с каждым словом все ниже опускается голова молодого задиры, и сутулятся плечи под измаранным плащом.

      Парня аж любопытство разобрало! Интересно, за что распекают молодого боярина. Не будь рядом Нютки, он обязательно постарался бы нагнать всадников, подобраться как можно ближе к конским крупам. Тогда,

36

Городня – часть крепостной стены между двумя башнями.