И все небо для нас. Юлия Лим

      5

      12

      Мам, мне приснился странный сон.

      Ты умерла, а нас с Милой удочерил дядя Тихон.

      Ты сама передала нас ему и сказала, что сейчас не время для старых обид.

      Почему ты так печально улыбаешься?

      Разве это не странный сон?

      Я бы не хотела, чтобы со мной случилось что-то подобное на самом деле.

      # # #

      Открываю глаза. Надо мной ярко освещенный потолок мансарды. Свет не искусственный, а дневной. Поворачиваю голову в сторону распахнутого двойного окна, вижу за трепещущими полупрозрачными шторами балкон. С улицы доносится запах свежескошенной травы. Прикрываю веки, вдыхаю. Тело покрывается мурашками.

      До того, как под нашим домом спилили все деревья и уничтожили цветущие кусты, у нас тоже косили траву. В утреннее время запах сочной зелени напоминал, что за окном лето, что не надо идти в школу и можно отдыхать.

      Мне почти удается расслабиться, когда я слышу звук шагов. Кто-то поднимается по лестнице. Не знаю, зачем, жмурюсь и притворяюсь спящей. Поворачиваюсь на бок лицом к стене, чтобы не выдать своего пробуждения. Шаги приближаются, останавливаются. Под весом гостей поскрипывает пол.

      – Она до сих пор не проснулась, – говорит дядя.

      – Это от переутомления. Зря ты повел их пешком, – шепчет с упреком Ирма.

      – Ее мучила бессонница. Организм перенапрягся, вот она и отсыпается.

      – У девочек сейчас очень сложный период, Тиша. Давай дадим им отдохнуть.

      Они еще перешептываются, а потом чья-то рука касается моего лба. От неожиданности вздрагиваю и приоткрываю глаза.

      – С добрым утром, – улыбается Ирма.

      Кошусь на дядю, он тоже улыбается. Какая странная семья, сплошные улыбки.

      – Где Мила? – вместо приветствия сажусь на кровати и озираюсь. – Где она?

      – Во дворе.

      – Как вы могли оставить ее одну? – голос истерично подпрыгивает.

      Откидываю одеяло. Срочно нужно выглянуть наружу и увидеть сестру. Прикрывая глаза ладонями от солнца выхожу на балкон. Нагретые половицы обжигают босые ноги. Натыкаюсь взглядом на сестру: сидит в тени яблони и жует крупное спелое яблоко. Тычу пальцем и через плечо спрашиваю у родственников:

      – Мытое?

      – Она сорвала его с дерева. Не думаю, что… – не успевает договорить дядя, как я его перебиваю: – Там же микробы!

      Ирма переглядывается с ним и подступает ко мне. В ее взгляде читается жалость, а в жестах желание успокоить. Но мне не нужна ни она, ни ее показное сочувствие.

      – Мила, – кричу, вцепившись в парапет, – не смей это есть!

      Пролетаю мимо дяди с тетей и сбегаю по ступенькам. Вырываюсь на свободу, едва не выбив москитную сетку на пути, и в несколько прыжков оказываюсь возле сестры. Она поворачивается ко мне и хмурится, продолжая жевать.

      Отдышавшись, протягиваю руку:

      – Отдай.

      – Нет!

      – Отдай, Мила. Это может быть опасно.

      – Тетя сказала, что тут все чистое! – и, чтобы позлить меня сильнее, сестра