И все небо для нас. Юлия Лим

не поняла, что это.

      Остальное оборудование Гордей тащит сам, хоть ему и неудобно передвигаться в кимоно. Его шаг куда у́же, чем мой, поэтому я замедляюсь, чтобы быть рядом. Не хочу снова потеряться.

      – Так где живет твой дядя?

      Мы выходим к заднему двору дома и оставляем оборудование в сарае.

      – Подожди тут, я переоденусь, – Гордей заходит внутрь и закрывает дверь.

      Раздумываю, что ему ответить. Даже не помню, как выглядит дом дяди. Что мне сказать? Веди туда, не знаю, куда?

      Потираю лоб и широко, но беззвучно зеваю, прикрывая рот ладонью.

      – Так где? – Гордей выходит на улицу.

      Теперь на нем футболка с принтом, который в темноте не видно, и джинсовые рваные шорты до колен.

      – Не знаю.

      – Может, у тебя и дяди никакого нет?

      – Есть.

      – И как его зовут? – глаза Гордея сужаются.

      От напряжения у меня над губой выступает испарина.

      – Тихон.

      – М-м, хочешь сказать, что ты племянница Тихона и Ирмы Соловецких?

      Округляю глаза и киваю, как игрушечный болванчик. Гордей легонько тычет меня пальцем в лоб, чтобы я замерла.

      – Знаю я их. Пойдем.

      Какое-то время мы идем молча. Разглядываю свои ноги и ноги нового знакомого. Он идет босиком.

      – У тебя что, обуви нет? – срывается с языка. И куда подевалась моя молчаливость?

      – Есть, просто кое-кто посреди ночи заблудился и заставляет меня вести ее домой. Я не могу тратить бесценное ночное время на поиски обуви.

      Кончики ушей горят.

      – Да просто вся обувь в доме, а мама, если проснется, меня прибьет, – Гордей пихает меня плечом в плечо, и когда я поднимаю голову, широко улыбается. – Мы с твоей родней соседи. Тебе повезло, что ты меня встретила. Иначе блуждала бы в этих подсолнухах как минимум пару суток.

      Когда мы выходим к дому, живот скручивает в тугой узел. Я не хочу возвращаться туда, но я должна. Ради Милы. Ради мамы. Ради себя.

      – Иди, – Гордей кивает в сторону дома, – я уж с тобой не пойду, а то взрослые еще чего подумают.

      Он разворачивается и скрывается так быстро, что я не успеваю его поблагодарить.

      Обхожу дом со двора и сворачиваю к крыльцу. Оно освещено мягким теплым светом. На крыльце на скамейке сидит Тихон. Заметив меня, он встает и порывисто обнимает. Я не сопротивляюсь.

      – Спасибо, что вернулась, Вера, – шепчет дядя.

      Утыкаюсь лицом ему в плечо и позволяю себе позорно выплакаться.

      6

      14

      Дядя вынес теплый плед и укрыл меня им; поставил таз с теплой водой и какими-то травами, чтобы мои ноги отдохнули после долгой дороги.

      – Пей, – Тихон протягивает кружку с напитком. Пахнет ягодами.

      – Что это?

      – Компот. Ирма сварила перед сном.

      Осторожно отпиваю. Глаза сами прикрываются от блаженства.

      Свет первого этажа бьет нам в спины. Поблизости никого, вдалеке гавкает потревоженная кем-то собака.

      – Прости, я не должна была этого делать.

      Осторожно кошусь на дядю,