Не время для смерти. Андрей Васильевич Жолобай

общую картину нашей обители. На подоконнике появилась маленькая иконка. Такая же, с маминой подачи, сопровождала меня во всех поездках. Глядя на неё тогда, я чувствовал и верил, нет, ни в Бога, а в силу материнской заботы. Во что верить теперь я ещё не решил.

      Моё существование, бесспорно и это определенно привело бы Декарта в восторг. Уж чему-чему, а мыслительному процессу кардинальность постигших меня изменений не мешала ни сколько. Возможно, даже наоборот – стимулировала. Но извечный вопрос: что дальше, – совершенно не давал покоя и не позволял насладиться безмятежностью цифрового послесмертия.

      Я уже выяснил у Виктории, что никаких порочных связей между нами никогда не было. Программа и без того с трудом поддерживала сознание «на плаву». Размороженный мозг все больше спал, чем бодрствовал. И преимущественную часть моих воспоминаний из виртуальной жизни Вике приходилось моделировать самостоятельно, опираясь на слабо достоверный источник информации – сновидения. Она находила след самых сильных эмоций в сознании и разматывала их словно спутавшиеся в клубок рыболовные сети. Извлекала в качестве улова разрозненные фрагменты памяти и старалась вернуть их на место. К сожалению, руки, которые имели доступ к моему мозгу ранее, были не столь заботливы и, продолжая рыболовную аналогию, кромсали «путанку» без зазрения совести.

      Вике пришлось изрядно потрудиться, восстанавливая связи между фрагментами растерзанных в клочья воспоминаний. Поскольку мы и есть совокупность наших поступков, мыслей и эмоций, которые хранятся в памяти и словно скелет несут на себе прочие составляющие нашей личности. Структуру моей сущности приходилось собирать буквально по крупицам. Что-то она ошибочно моделировала сама, что-то неправильно сводила в единый компонент из разрозненных осколков… А что-то осознанно использовала в качестве наживки, не делая реверансов в сторону рамок приличия. Программа получила задачу и не церемонилась с выбором средств из щедро предоставленного Антоном арсенала. Что и породило эпизоды ложной, вызывающей краску на лице, памяти. Но в целом, метод проб и ошибок дал положительный результат, и я был безгранично за это благодарен.

      – Надо поговорить, – ворвался в размеренное утро голос Антона.

      – Говори, раз надо.

      – У нас проблемы!

      – Тоже мне новость.

      Я прикрыл глаза, свет яркого солнца пробивался даже сквозь сомкнутые веки.

      – Тебя, Вас… Ваш мозг признали бесперспективным!

      – Списывают?

      Глубоко внутри я и сам удивлялся собственному равнодушию. Впрочем, память хоть и вернулась далеко не вся, но и того, что удалось вспомнить, с лихвой хватало для безразличия.

      Бесперспективный… Мне знаком этот термин. Когда-то я объяснял ей, что наши отношения бесперспективны, они не развиваются, у них нет будущего. А у меня, в связи с этим нет желания стараться. Замкнутый круг. Иногда…

      – Да. Бесперспективные образцы подлежат уничтожению, между прочим!

      Вот