Не время для смерти. Андрей Васильевич Жолобай

отсутствуют напрочь, словно и не были предусмотрены изначальной конструкцией, как и прочие части человеческого тела.

      Наш персональный, на двоих с Викой, создатель всего сущего оказался не только талантливым парнем, но и, к тому же, достаточно терпеливым. Он долго пытался доказать, что моё беспокойство о собственных мыслях напрасно. Мол, они в полной безопасности. Поскольку какой-то там раздел того, что от меня осталось, отвечает за мыслительный процесс. Но совершенно другой раздел мозга – за мою речь. И якобы считывание идёт только со второго раздела, потому что именно он посылает соответствующие электрические импульсы, которые, в свою очередь, обрабатывает специально разработанный для коммуникаций со мной прибор. Прототип мыслесканера, который использовался на ранних стадиях общения, искажал информацию и затруднял ее расшифровку. В связи, с чем основательно затянул процесс моей реабилитации и в итоге был отключён. За ненадобностью. Поскольку сознание приспособилось и прекрасно транслирует речь на передающее устройство. На всякий случай я оставил за собой право сомневаться. Доверие слишком хрупкая штука, чтобы разбрасываться им без особых на то причин.

      Два года гении технической сферы и медицинские светила бились над моим серым веществом в ожидании ответа. Бесконечное множество опытов, океаны фармакологической химии – все ушло в никуда. Надо признать, что этот факт был воспринят мной не столь радостно, как самим рассказчиком. Уж Антон-то наслаждался моментом по полной. И я его искренне понимал.

      В свои двадцать три года он победил в нескольких конкурсах по программированию, был замечен хедхантерами корпорации и приглашен участвовать в «грандиознейшем проекте всех времён и народов». Каком именно, юноша скромно умолчал. Мне была не понятна причина подобной скрытности. Кому способен разболтать мозг в банке?

      Нет, конечно все было гораздо сложнее, чем обычная трехлитровая емкость, в которой моя любимая мама консервировала в своё время вкуснейшие помидоры. Но, парень честно признался, что и сам не сумел постичь глубины технической и медицинской составляющих данного чуда. Сопровождалось это признание таким объемом терминов, по мнению Антона из, как минимум, смежных научных областей, что я развел виртуальными руками в стороны и прекратил морочить нам обоим головы. Тем более, что в моем случае приходилось морочить всего себя, без остатка.

      Бытует мнение, что мозг – это такая же мышца, которую необходимо тренировать. В какой-то мере я с этим согласен. Без сомнения орган этот гораздо более сложный, чем бицепс и подходить к его тренировкам необходимо более утонченно. Но не тренировать совсем – значит не развивать и не развиваться. В моем случае очень подходит слово вообще. Ведь я и мыслю, и существую лишь в одной ипостаси.

      Поводов для радости хватало, но иногда накатывало, и печаль все-таки брала своё. Например, когда Антону удалось убедить меня в том, что медицина не шагнула настолько далеко, насколько требовалось для обретения новой плоти. Вырастить