Не время для смерти. Андрей Васильевич Жолобай

Сама эволюция не ошибается никогда. Оставалось лишь укрыть симбионтов подальше от алчных глаз корпоративных чиновников. И продолжить исследования.

      Антон подготовил своего рода виртуальный карман на сервере Среды. Запустил перенос. Система подтвердила благополучное внедрение. Но, в оборудованном им убежище, вереница символов, определяющая программный код виртуального ангела, так и не появилась. Ни она, ни связанное с ней сознание мужчины. Согласно показаниям приборов мозг подопытного был все еще жив, но на запросы оператора не отзывался. Впрочем, и не должен был. Успешное перемещение по умолчанию форматировало предыдущий носитель. Превентивная борьба с вероятным раздвоением личности. В связи с чем, бесполезно ожидать от органического «жесткого диска» какой-либо реакции на запросы, ввиду отсутствия базовой системы ввода – вывода.

      Обе цифровые сущности определенно покинули пространство экспериментального сервера, где он создал им когда-то гнездышко. Где возрождал одного и растил другую. «Передача данных завершена», – отчиталась несколькими часами ранее машина и высветила заставку Среды.

      Антон сам работал над этим обновлением для славянского сектора. Все-таки корпорация не забрасывала устаревший проект окончательно и выгодно для себя определила фронт работ юному дарованию: и при деле, и от новейших разработок подальше. Но, причём тут эта одноглазая рожа испещренная шрамами? Когда юноша лично интегрировал в код заставки изображение Перуна, которое ему смастерили графические дизайнеры, якобы с соблюдением всех канонов древнеславянской мифологии. И кто это вообще такой? Один?

      Насмехаясь над недоумением программиста, одинокий глаз яростно сверкал из-под надвинутого на лоб чёрного капюшона.

      Часть 2

      Глава 1

      – Хой, – рявкнули дружно две дюжины глоток.

      Качнулось пламя свечей, разбрызгивая тени по сторонам. Столешница, отполированная рукавами многочисленных посетителей до зеркального блеска, навевала мысли о времени. Это оно крошило в песок каменную кладку стен, подтачивало термитами балки потолочных перекрытий, чернило некогда светлую древесину мебели. Время беспощадно ко всему и ко всем.

      Мой проводник тоже орал «хой» вместе с остальными и гремел дном периодически пустеющей кружки. Жадно вгрызался в кусок жареного мяса. И пел, и пил, и снова пел…

      Мне было немного неуютно. Нет, никто не бросал в мою сторону любопытные взгляды, не требовал рассказать свою историю. Казалось, людям, утоляющим голод под крышей этого заведения, нет до меня совершенно никакого дела.

      Со мной здоровались, когда здоровались с Прохором. Мне кивали и подмигивали, пока он рассказывал, где пропадал последние несколько дней. И как повстречался со мной. Через меня передавали блюда и кувшины с пивом, нисколько не заботясь о том, понимаю ли я, что с ними делать далее. Я был фрагментом этой орущей и жующей многорукой химеры. И, в то же время,