Не время для смерти. Андрей Васильевич Жолобай

тому, что человек, ставший моим проводником в новую жизнь, окончательно и бесповоротно непредсказуем. Шаркая ногой о поверхность дороги, сбивая с подошвы сапога в пыль коровью лепешку, он мог рассуждать с горечью в голосе о благах оставшейся по ту сторону цивилизации. А за столом в таверне орать дикую похабщину, глотая слова вперемешку с пивом прямо из бочонка. Что-то о том, как хорошо вырвать из вражеской груди ещё живое трепещущее сердце… Сейчас вот это древнее «погутарим».

      Но, если наблюдать достаточно долго, то, порой, я замечал, как руки Прохора привычно подхватывали со стола приборы: вилку в левую, нож в правую. Мужчина какое-то время недоуменно смотрел на свои ладони и зажатые в них предметы сервировки, а затем аккуратно клал их обратно на стол и с кровожадной улыбкой вонзал кинжал в очередной кусок, жаренной на огне оленины.

      Изначально нас было всего пятеро желающих отужинать в трактире на окраине небольшой деревушки. Тогда ещё мне удавалось выхватить из разговоров старых знакомцев несколько вполне понятных предложений. Теперь же я едва понимал отдельные слова. Вырванные из общего контекста разноголосых воплей, они все равно не давали возможности увязать обрушившиеся на меня неизвестные в одно уравнение.

      – Подожди там, я сейчас, – бросил мне Прохор, протягивая руку очередному громиле, ввалившемуся в трактир.

      Я шагнул за двери. Лицо обдало порывом тёплого, сдобренного цветочной пыльцой и запахами трав, ветра. Точно так же, как тогда, когда я открыл глаза в этом мире впервые.

      Глава 2

      Звук. Поначалу сознание споткнулось именно об него. Хек… И дрёма рассыпалась на тысячи мелких осколков. Хек… Будто упорный дровосек колошматит орудием труда по крепкому дубовому кряжу, старательно выдерживая ритм и силу удара. Хек… Потревоженное воображение рисовало картину разлетающейся по сторонам щепы, массивный колун на длинном и узком топорище в мускулистых руках. Хек… Окружающее пространство постепенно заполнялось прочими звуками: птичьим щебетом, шорохом листвы на ветру, рычанием…

      Рычание?! Картинка слегка плыла перед широко распахнутыми глазами. Небо скрывалось за густой листвой, нависшей над головой кроны. Казалось, листья забираются друг под друга, словно прячутся от невыносимо яркого солнечного света. В ноздри проник запах свежей травы и… Кровь! Зрение, наконец, сфокусировалось. Шея противно захрустела, поворачивая голову в поисках источника звука. Хек…

      Непослушное, чужое тело повиновалось с изрядным запозданием. Бессильные руки упирались в выступающие из земли древесные корни, сползали по ним, в плотную, незнакомую с плугом землю. Наконец-то, спина почувствовала шероховатые выступы коры. Я сделал глубокий вдох. Хек… Еще один раздражающий хруст шейных позвонков и глаза обнаружили в конце концов то, что так напряженно искали. Хек…

      Разум определил место действия поляной, и я не смел с этим спорить. Достаточно сложно назвать полем боя крохотный пятачок, диаметром не более полутора десятка шагов. Импровизированное ристалище по периметру