Кыш и Двапортфеля (сборник). Юз Алешковский

защитником, – сказал папа, успокоившись. – Он боролся с царскими судьями. Ясно?

      – Ясно. А кто был сильней как борец – Плевако или Поддубный? И в каком весе боролся Плевако? – спросил я.

      – Марина!.. Марина! – застонав, позвал папа маму.

      – Что случилось? Что с тобой? – испуганно крикнула мама, прибежав из кухни.

      – Объясни нашему сыну разницу между Плевако и Иваном Поддубным. У меня больше нет сил, – попросил папа, растирая виски ладонями.

      Мама спокойно объяснила мне, что Плевако защищал обвиняемых, как дедушка Зайончковский. Он, как Поддубный, клал в суде на лопатки жестокость, несправедливость и судебные ошибки.

      Я сразу всё понял и стал раздеваться. Но в этот момент зазвонил звонок и залаял Кыш.

      37

      Папа открыл дверь.

      – Простите, что поздно. Здравствуйте. Я давно собиралась побывать у вас, – услышал я и с ужасом узнал голос Веты Павловны.

      Значит, она только сделала вид, что простила меня, а сама пришла жаловаться на меня и на Кыша!

      Раздеться, лечь и притвориться спящим было уже поздно. Я вышел поздороваться. Мама тут же попросила меня удалиться в кухню заваривать чай на маленьком огне. И пока я его заваривал, Вета Павловна обо всём успела поговорить с папой и мамой.

      Пить чай она не стала, потому что спешила к Снежке. Папа проводил её до остановки и вернулся какой-то совсем грустный и ворчливый. Он ворчал, что зря купил щенка, который отнимает у меня время, но я понял, что Вета Павловна не рассказала, как я принёс в школу Кыша.

      Папа топнул на него ногой, споткнулся о мои резиновые сапоги и грозно пообещал маме навести порядок в нашем запутанном хозяйстве.

      Мама терпела, терпела ворчанье папы и наконец сказала:

      – Пойдём подышим свежим воздухом!

      – Я только что им дышал, – сказал папа.

      – Не вредно будет подышать ещё раз. А ты раздевайся и спи, – велела мне мама.

      Мне стало грустно-грустно. Второй раз за эту неделю папа и мама ссорились из-за меня и уходили дышать свежим воздухом, чтобы я не был свидетелем их ссоры.

      Когда они оделись и ушли, я позвонил Снежке. Снежка спала, но я сказал, что звоню по важному школьному делу, и её разбудили.

      – Слушай! К тебе в гости Вета Павловна пошла! – сообщил я. – Скажи ей, что мы больше не будем.

      – А ты почему не сказал? – спросила Снежка.

      – Я заваривал чай и не успел. Всего хорошего. Спокойной ночи, – пожелал я, вспомнив, что Снежке это нравится.

      – Спасибо. Какая уж теперь ночь! – сказала Снежка и повесила трубку…

      И тут мне стало страшно: вдруг Вета Павловна посоветовалась с завучем; он решил, что щенок мешает мне учиться, а она велела маме унести его из дома, пока я не остался на второй год в первом классе?

      И вот сейчас, в эту минуту, на свежем воздухе решается его судьба, а сам он ничего не знает и спокойно таскает по полу старый чувяк.

      – Кыш! Иди сюда! Всё плохо! Гроза!

      «Рр-е?» – спросил Кыш, положив лапы на мои колени.

      – Над нами гроза!