Кыш и Двапортфеля (сборник). Юз Алешковский

чтобы это мягкое, холодное, белое не вздумало вытворить с ним, с Кышем, какую-нибудь злую шутку.

      Он сначала понюхал снег, потом потрогал передней лапой, потом, осмелев, откинул двумя задними ногами, хватанул немного для пробы, пожевал, склонив голову набок; наверно, понял, что он, Кыш, сильней, хотя снега вокруг видимо-невидимо, кувыркнулся и кругами понёсся по двору, оставляя за собой цепочку первых на снегу следов.

      Потом он долго размышлял над лужей, затянутой тонким ледком, похожим на зимнее окошко, и не мог понять, что это такое. Но всё же додумался, потому что вдруг поднял голову и сказал мне:

      «Рр-а! Как я сразу не догадался? Ведь это большая тарелка с застывшим супом! Ты видел? Я вчера не доел суп, он остыл и покрылся белой корочкой. Так и тут. Только суп в моей маленькой миске вкусней, чем в этой большой тарелке! Рр-а!»

      Я подумал, что Кыш молодец и многому хорошему научит меня в жизни. И я его научу.

      Он бросился за воробьями, а я смотрел на тополя, и липы, и рябинки, которые стояли смирно, будто боялись пошевельнуться.

      И снег лежал на каждом тополином листочке, на оголённых ветках лип, на красных гроздьях рябинок.

      Снег ухитрился поместиться даже на кончиках зелёных деревянных колышков забора, на проводах, не говоря уж о крышах легковушек, стоявших во дворе, и сиденье красного мотоцикла «Ява».

      Жильцы выходили из подъездов и, улыбаясь, смотрели вокруг, на утро первого снега, и шли по своим делам…

      У Кыша, наверно, замёрзли лапы – всё-таки бегать приходилось босиком. Он по очереди поджимал под себя каждую лапу, потом вспугнул голубей, топтавшихся на чёрной крышке люка, и сам уселся на их место.

      Под этой чугунной крышкой находились горячие трубы. Поэтому она не замерзала в самые страшные морозы и быстро оттаивала в снегопад.

      В морозы на ней, нахохлившись, сидели грелись голуби и воробьи, клюя незамерзающий мякиш.

      Кыш сидел и грелся на круглой чёрной крышке, как великан на маленькой арене, а рядом ходил сердитый голубь. Зоб у него раздулся от злости, в нём что-то перекатывалось, и казалось, что голубь проглотил шарик от пинг-понга.

      Я слегка продрог и позавидовал Кышу. Ho не сгонять же его с тёплой крышки, как он согнал голубей!

      40

      Перед уходом в школу я опять привязал Кыша к батарее.

      На улице мне захотелось встретить Снежку. Я подождал её немного, а потом заспешил, чтобы не опоздать. Снег на улице уже затоптали. Только на деревьях, растущих вдоль тротуаров, он белел нетронутый и пушистый…

      А около школы мальчишки трясли тополь. Снег хлопьями слетал с него, и он весело шумел мокрой, как после дождя, листвой.

      В школьном дворе меня вдруг оглушил удар по затылку, и фуражка упала на землю.

      Я посмотрел по сторонам, но не увидел никого из нашего класса. За мной шли трое ребят, и среди них Рудик. Кроме него, больше некому было так сильно ударить меня по затылку. Или он кого-нибудь подговорил…

      Они прошли мимо. Они сделали вид, что меня не замечают. Они смеялись и разговаривали.

      Я стоял, потирая рукой больное