Кыш и Двапортфеля (сборник). Юз Алешковский

приход почтальона, выжидал на лестнице, когда около ящиков не будет никого из жильцов, открывал самодельным ключом дверцу, доставал журналы и пешком подымался на свой этаж, чтобы не попасться на глаза лифтёрше тёте Клане.

      Он рассказывал, и я представлял всё это, но мне было неинтересно и противно.

      – Ваш отец и брат, разумеется, ничего не знали об этом? – спросил прокурор.

      – Нет.

      Вдруг Лавров в полной тишине ошарашил Рудика и всех нас новым вопросом:

      – В этом году вы получали от своего отца деньги на подписку?

      – Получал, – буркнул Рудик.

      – На какие журналы?

      – «Юность» и «Знание – сила».

      – Вы подписались на них?

      – Нет.

      – Почему?

      – Растратил деньги, – выдавил из себя Рудик.

      – На что?

      – Это неважно.

      – Значит, деньги вы растратили, а журналы ежемесячно крали в разных подъездах, подделывали номер квартиры и, так сказать, отчитывались перед отцом?

      – Да, – сказал Рудик.

      Все зашумели, и Кроткина вынуждена была постучать ключом по голове чугунного футболиста, стоявшего на письменном приборе.

      – По-моему, всем всё ясно. Вопросов больше не имею, – мрачно сказал бывший прокурор Лавров, положил под язык какую-то таблетку и вытер лоб платком.

      После этого Рудику задали несколько вопросов жильцы, сидевшие за столом.

      – Почему вы вытаскивали по субботам «Московскую правду»?

      – Там кроссворды, – ответил Рудик.

      – А вы разгадали до конца хоть один?

      – Нет, – сказал Рудик.

      – А совесть в вас ни разу не заговорила? – спросила Кроткина. – Вы не представляли, вынимая из моего ящика «Здоровье», как я буду переживать, не найдя его там? Вы не ставили себя на моё место?

      На этот вопрос Рудик ничего не ответил. Затем его мягко допрашивал дедушка Зайончковский про то, какие рекорды он установил, каким стилем любит плавать и какие отметки получает в школе.

      Ещё он интересовался, помнит ли Рудик прочитанные произведения из украденных журналов, и выразил уверенность, что он будет брать пример с хороших героев.

      После ответов Рудика дедушка Зайончковский победно поглядывал на прокурора Лаврова и наконец заявил, что вопросов больше не имеет.

      Мне стало скучно. Захотелось домой к маме, к Кышу, но папа велел мне не вертеться на месте.

      – Буду краток, – снова сказал Лавров. – Я неплохо знаю людей. Видел преступников и закоренелых, и раскаявшихся. Не знаю, как вы, а я не чувствую в Барышкине искреннего раскаяния и душевного потрясения. Всем своим видом он как бы говорит: «Я человек особенный. Мне всё дозволено. Чего пристали?»

      – Мы сожалеем, но хотелось бы видеть здесь отца товарища Барышкина, – сказала Кроткина.

      – Ночью у него был сердечный приступ. Он плохо себя чувствует, – сказал старший брат Рудика. Он только что пришёл и был почему-то не в военной форме.

      – Что крал шестнадцатилетний Барышкин