Кыш и Двапортфеля (сборник). Юз Алешковский

тебя раздражает, что он лает на бритву, если он стал тебе невыносим… уноси. Пристраивай в другое место. Рань ребёнка в самое сердце. Все мозговые кости будут доставаться тебе.

      – За кого ты меня принимаешь? – с обидой спросил папа, и я почувствовал, что он не такой человек, чтобы из-за костей отдать Кыша…

      Я успокоился и побежал обратно домой.

      38

      Когда в подъезде перед дверью я обнаружил, что оставил ключи от квартиры в пиджаке, я сразу понял: это в наказание за подслушивание. Прямо в наказание.

      Кыш учуял, что я стою перед дверью, царапал её с той стороны и визжал от нетерпения.

      – Что делать, Кыш? – спросил я и ужаснулся: вдруг они не взяли с собой ключи, понадеявшись на меня. Ведь мама без сумки, а папа – в лыжном костюме без карманов! Ой! Что я наделал! Кыш! Что я наделал!.. Кыш! Как быть? – шептал я перед дверью.

      «Рр-о! – сказал из-за двери Кыш. – Только не бойся! Попробуй забраться в квартиру по пожарной лестнице с балкона Лёликовых!»

      – Ладно. Спасибо. Придётся лезть, – ответил я, а сам сразу почувствовал знакомую слабость в коленках и кислятинку во рту.

      Несмотря на это, я решил, что настал тот самый момент для главного испытания, про который папа часто говорил, что настоящий человек должен готовить себя к таким моментам всю жизнь…

      Я поднялся по лестнице и позвонил в квартиру Лёликовых, которые жили над нами.

      – Мишка! У меня дверь захлопнулась. Дай по пожарке спущусь, – сказал я заспанному Мишке Лёликову из пятого класса. Причём постарался сказать это так просто, как будто просил чинилку для карандашей.

      – А что у тебя зубы стучат? – спросил Мишка.

      – Замёрз, – сказал я.

      – Не забывай ключей, Портфель!

      Мишка знаком велел мне идти за собой.

      Мы на цыпочках прошли по коридору в кухню. Мишка открыл балкон, раздвинул доски, приподнял квадратный люк и ворчливо заторопил:

      – Быстрей! Думаешь, тепло в трусиках!

      Я свесил ноги с края люка, нащупал первую перекладину пожарки, встал на нее, крепко держась руками за люк, точно так же нащупал вторую… третью… четвёртую… пятую… шестую… И даже не поверил, когда через целую вечность у меня под ногами скрипнул деревянный настил на нашем балконе…

      Тут я почувствовал, что на улице очень холодно, и заметил, как от порывов ветра позванивают стёкла окон. Я посмотрел вниз, и мне было непонятно, куда делся мой страх.

      Я стоял на балконе, и вдруг в нашей кухне зажёгся свет. Ко мне подошёл папа и спросил:

      – Тоже дышим свежим воздухом?

      Тут прибежал Кыш. Он очень удивился, как это я ухитрился попасть в квартиру, хотя сам посоветовал мне спуститься на балкон по пожарке.

      Я почувствовал, что теперь мне не страшно рассказать папе, как и из-за чего я подслушал разговор, как забыл ключи и вот… попал на балкон.

      Папа закрыл глаза и, помотав головой, спросил:

      – Ты знаешь, что было бы с мамой, если бы она увидела тебя висящим над бездной? Ты очумел?

      – Ты сам