Невеста. Карина Демина

чего? Разве мир не стоит того, чтобы быть услышанным?

      Я стянула ботинки, отправив их в пещеру. Птицы торопили. Нельзя пропускать свою первую грозу… Она шла с юга, от моря. Зачерпнув соленые воды, несла их для меня. И кусок синего неба. Десяток беспечных звезд. Сотню нитей, что заставляют мир дрожать в предвкушении.

      Скорее, Эйо, тебя ждут… только тебя и ждут.

      Избавиться от одежды – ком швырнула, не глядя, уже не боясь, что вымокнет.

      Ветер кружил. Ласкал кожу, царапал когтями пыли и тут же зализывал нанесенные раны. Там, выше, надо мной открывалось сердце грозы. Оно стучало и звало.

      Лети, Эйо, танцуй.

      Отпусти себя, послушай, как гроза поет. Тяжелые горячие капли касаются кожи…

      Желтые ветви молний прорастают на небе. Одна за другой. Все ближе и ближе.

      Камни трещат.

      И вода, всюду вода… кружись, Эйо. Быстрей. Легче.

      Не бойся ничего. Вспомни, как молнии садились на раскрытые ладони Матери-жрицы. Выше руки. Попроси у неба… оно отдаст…

      И я тянулась, умоляя позволить прикоснуться. Я ведь тоже могу подержать молнию в руках… хотя бы мгновение. Небо почти согласилось. Оно потянулось ко мне, сбрасывая один за другим покровы черноты, пока не осталось яркого, ослепляющего сияния новорожденной молнии.

      Моей.

      Сейчас она сорвется огненной каплей и развернет в полете рваные крылья.

      Опустится мне на ладонь…

      Признает Эйо…

      Я задержала дыхание.

      И оказалась на земле, придавленная немалым весом пса.

      Что он тут делает?

      Пусть убирается! Это моя молния! И только моя! Я выпью ее до дна…

      Он что-то кричал в лицо, а я не слышала. Я молча отбивалась, пытаясь выскользнуть из объятий пса, но Оден не собирался отпускать. Небо весело грохотало, а молния, моя молния, ударила в камни. Брызнул гранит, и волна жара прокатилась по коже.

      Вот и все.

      Я заплакала от огорчения. Я ведь ждала эту молнию так долго… грозы меня не звали. Всех, но не меня. Мать-жрица учила их слушать, и я старалась, я очень старалась, я знала, что старше многих, но… грозы меня не звали.

      А когда наконец откликнулись, вмешался этот пес.

      Он поднял меня на ноги рывком и потянул к пещере, не обращая внимания на вялое сопротивление. Пусть уйдет. Я попробую еще раз… пусть только уйдет.

      – Ни за что. – Оден прижал меня к себе. – Слышишь? Ни за что!

      Он был зол. И страшен. Я даже подумала, что еще немного, и Оден обернется. Но нет, он втолкнул меня в укрытие и сам заполз.

      Стащил мокрую рубашку, сапоги и сказал:

      – Иди сюда.

      Не хочу. Ненавижу.

      – Эйо, не глупи, иди сюда. Ты вся вымокла. И замерзнешь.

      Мне жарко, там, внутри, горит огонь, а если бы он не вмешался, то… огня стало бы больше.

      Оден на четвереньках двинулся ко мне, а отступать было некуда. Я выставила руки, уперлась в его плечи и когтями пропорола, но он даже не поморщился. Сгреб в охапку, прижал к груди:

      – Успокойся. Гроза сейчас уйдет.

      Вот именно. И молнии с ней. И они не вернутся. Я так долго ждала, а