Невеста. Карина Демина

большими пальцами на позвоночник, сильно, но осторожно. И все равно было больно, я с трудом сдержалась, чтобы не сбросить его руку.

      – Тебе восемнадцать.

      Знаю, о чем он думает: поздно. В храме я была самой старой, и Мать-жрица долго сомневалась, стоит ли тратить на меня время. Потом сказала, что чем позднее, тем дороже.

      Наверное, она бы порадовалась: из меня получился бы красивый камень.

      – Ты понимаешь, что теперь тебе надо избегать гроз?

      Не всех, только тех, которые идут с юга. Еще пару недель, и сезон закончится. А там до осени будет спокойно… как-нибудь справлюсь.

      Или решу проблему раз и навсегда.

      Решусь решить.

      Оден растирал мышцы. Холод уходил вместе с головной болью и тошнотой, стыд и тот исчез. Осталось любопытство.

      – Что ты еще знаешь?

      – Эйо, я не в курсе всех тонкостей…

      И замечательно, поскольку в ином случае самым разумным вариантом с моей стороны был бы побег.

      – …но если ты почувствуешь неладное, пожалуйста, скажи. Вчера я чудом тебя нашел. Много воды. Сера. Запахи мешаются. Я не хочу, чтобы подобное повторилось.

      Я тоже.

      Он замолкает, я закрываю глаза, проваливаясь в мягкую уютную полудрему. Когда Оден вытягивается рядом, не протестую. Так даже лучше.

      Надежней.

      Потом будет вечер. И вода, подсказавшая путь к чаше, в которой открываются горячие ключи и подземные источники черной земляной крови. Там мешаются с грязью и серой, и смесь несет в себе глубинную чистую силу земли. Правда, при этом источает сладкий запах гнили, от которого Оден начинает чихать.

      На лице у него написано глубочайшее отвращение, но все же он уступает уговорам и ныряет в грязь.

      А я замечаю, что раны на его спине частью затянулись. Некоторые – совсем, и следа не осталось, другие – наполовину, третьи, коих большинство, остались прежними, но…

      …но, значит, дело в силе.

      – Почему оно так воняет? – Оден запрокидывает голову, пристраивая ее на каменистом выступе.

      – Лежи. Я скоро.

      Здесь неподалеку есть еще одно озерцо, дно которого покрыто ковром толстых раковин. Каждая – в две моих ладони. Над раковинами подымаются тонкие стебельки, при легчайшем прикосновении они прячутся под перламутровые панцири.

      Я слышала, будто каменные моллюски вкусны.

      Вечером и проверим…

      Раковины отламываются легко, достаточно просунуть лезвие ножа между дном и панцирем и чуть-чуть надавить. Хруст, правда, громкий, но мне не страшно быть услышанной.

      К моему возвращению Оден придремал. Впрочем, не открывая глаз, попросил:

      – Все-таки не отходи.

      – Не буду.

      Я бы тоже погреться не отказалась. И теоретически в чаше хватало места для двоих или даже троих, но… почему-то эта мысль показалась мне неудачной.

      Глава 12

      Маски

      Две недели, нанизанные на золотую нить.

      И с каждым днем она становится ярче. Если вначале Виттар убеждал себя, что принимает желаемое за действительное, то теперь сомнений не осталось: