Небосвод Надиры. Giovanni Mongiovì

контингент потерял очень много личного состава. За два года войны Маниаку удалось продвинуться только до стен Сиракуз, захватив всего лишь побережье Ионического моря. Большинство жителей иклима Демоны – северо-восточного кончика острова – исповедовало христианство и поддержало вторжение, но на остальной Сицилии во всем и вся царил ислам, и завоевать ее оказалось делом долгим и трудным.

      Взгляд Конрада затерялся за пределами порта и города, мальчик раскинул руки, намереваясь объять необъятное, обхватить море до самого горизонта. Отец уже несколько минут стоял позади и смотрел на него, и когда подошел и взлохматил сыну медно-каштановые волосы, Конрад обернулся, вздрогнув, почти испугавшись, что отец пристыдит его за глупое объятие, коим он обнимал пустоту.

      – Хочешь все море с собой забрать, сынок? – спросил Рабель; одет он был в простую белую тунику, но при оружии.

      – Нет ничего на свете прекраснее моря!

      – Боюсь, что для моря малы у тебя карманы…

      – Но Богу море по карману!

      – Может Земля она и есть … Божьи карманы… а мы внутри.

      – Рауль говорит, что из всех народов Бог выбрал нас, потому что у нас кровь лучше всех других кровей.

      Рабель улыбнулся и тоже вгляделся в море:

      – Каждая нация и любой народ считает, что он лучше других. Возьми к примеру эти земли… магометане считают, что Бог благоволит им, константинопольский император считает себя Его наместником и также полагает папа… а пройди по иудейским кварталам местных городов да спроси на чьей стороне Бог… Конрад, сынок, постарайся сам стать человеком с красивой душой, неважно, какая течет в тебе кровь.

      Я видел магометан, которые в битве вели себя порядочнее наших… я уверен, что Господь Бог уважает их во славе, независимо от того, кому они служат. С тех пор как мы высадились на этом острове, у меня на многое открылись глаза.

      – А Рауль?

      – Рауль – мой лучший друг, но сражаемся мы за разное понимание добра.

      – Вы говорите, отец, что сражаетесь не за мзду?

      – Я родился солдатом, и мой отец воспитал меня так, чтобы я стал солдатом. С тех пор как наш род покинул холодные йюлланнские31 равнины, мы ничего кроме меча в руках не держали. Это наше ремесло, а плата за битву – наш заработок. И все же, милый Конрад, вознаграждение может наполнить или карманы, или сердце, а вот куда его класть – решать тебе.

      – Вы говорите, что и плату брать опасно?

      – Все может быть опасно, если ведет к служению пороку и эгоизму. Власть, деньги и женщины… остерегайся всего этого!

      – Но вы любили мою мать… – в растерянности и сомнении проговорил Конрад.

      – Нет ничего плохого во власти, если твои подданые становятся тебе сыновьями; нет ничего плохого в деньгах, когда кормят рты твоей семьи и тех, кем командуешь; и ничего на этом свете нет плохого в теплоте женщины, которую любишь. Но я, сын мой, любил только одну женщину,

31

Йюлланн – название на скандинавском наречии территории Ютландии (полуострова, который в настоящее время поделен между Данией и Германией).