Канатоходец, или После постмодерна. Борис Вольфсон

я, что завершив дела,

      холод отползёт подобно змею,

      и пускай хоть чуточку тепла

      я дождаться всё-таки сумею.

      Лодка

      Памяти Сергея Петкова

      Лодка моя – завиток на бумаге,

      мушка, в янтарной застывшая влаге,

      звук угасанья гитарной струны,

      штиль и безвольно повисшие флаги

      песен моих не узнавшей страны.

      Лодка – моя предзакатная дымка,

      смазанный росчерк случайного снимка,

      след безнадёжной слезы на щеке,

      в вечности канувшая анонимка,

      рыбка, оставленная на крючке.

      Берег не виден, расчёт на везенье,

      лодка – мой призрачный шанс на спасенье,

      надо бы вычерпать воду, хотя

      нечем и незачем, − дарит забвенье

      море, качая меня, как дитя.

      Тихо, как в сон, погружаюсь под воду

      и изменяю дыханья природу,

      лодка уже над моей головой,

      парус, впитавший вечернюю соду,

      сном на верёвке висит бельевой.

      Баратынский

      Я как перо, потерянное стаей,

      годящееся только для игры,

      и стебель, что, сквозь камни прорастая,

      готов творить зелёные миры.

      Я краткий миг и бесконечный поиск,

      я исчезаю раньше, чем возник.

      Я всё-таки успел на скорый поезд,

      хотя не факт, что пустит проводник.

      Я колесо – но вовсе не фортуны,

      я грязь и брызги из-под колеса,

      вибрирую, как сорванные струны

      дождя, что ловит лесополоса.

      Я серых туч угрюмое свеченье

      и радужная плёнка на воде.

      И бесполезно спрашивать, зачем я

      рассыпался повсюду и нигде.

      − Мой дар убог, и голос мой негромок, −

      мои слова, рождённые не мной.

      Я лишь чужой метафоры обломок

      или осколок рифмы составной.

      Ни славы не снискал себе, ни денег,

      а сделал ли хоть что-то для страны,

      поймёт потомок или современник,

      глядящий на меня со стороны.

      У воды

      Тебя у воды вспоминаю босую,

      такой, как тогда отражала река, и

      по памяти щепкой портрет твой рисую,

      но долгую линию не замыкаю.

      Шлепки о песок, и шуршанье, и лепет,

      и даже как будто негромкие плачи…

      Волна, набегая, и чертит, и лепит,

      и тут же смывает и строит иначе.

      А жёлтый песок и зелёные нити –

      лишь фон для мистерии; яркие блики,

      прозрачные тени и мячик в зените –

      страстей, охлаждённых волною, улики.

      Вины за собою признать не желая,

      бреду одиноко вдоль кромки прибоя.

      И рядом волна шелестит, как живая,

      как та, что недавно прощалась с тобою.

      Я шёл по песку, я берёг свои брюки,

      а ты − босиком и походкой небрежной,

      с волною, как с символом скорой разлуки,

      играя беспечно на ленте прибрежной.

      Теперь твой маршрут повторяют