Поэзия перевода. Избранные переводы Ханоха Дашевского. Сборник стихов

посева.

      О, брат! Догорающий уголь

      Остался от пламени гнева.

      О, брат! Угасает тот светоч,

      Что был мне источником зренья;

      И где-то во мраке мерцают

      Последние искры горенья.

      И стал мой родник, словно язва:

      Сочится он каплями гноя;

      А плоть, исходящая кровью,

      Коптит, остывая и ноя.

      Прошлогодние стебли

      Всё ещё шелестят стебли роз прошлогодних, и к сердцу

      Твоему приникают.

      Но взгляни, дорогая! Снова листья весеннего сада

      Под лучами сверкают.

      Снова вскопаны клумбы. Подожди, скоро запах цветенья

      Разнесётся по саду;

      Не пройдёт и весна – будет в розах весь сад, и побеги

      Обовьют всю ограду.

      И садовник придёт, и ряды за рядами деревья

      Обойдёт, подстригая;

      И зачахшие было, распрямятся стволы их, и снова

      Оживут, дорогая.

      Слышишь, ветер приносит, словно чудный бальзам благовонный,

      Аромат насаждений;

      Так сады зацветают, и звенят каждой новою ветвью,

      Сок черпая весенний.

      А под вечер придёт дочь садовника, ножниц отцовских

      Все следы подбирая;

      И уже этой ночью на костре прошлогодние стебли

      Пеплом станут, сгорая.

      В летний вечер

      В полночь дочери Лилит нитью лунного света

      Полотно расшивают,

      И одним покрывалом свинопасов убогих

      И царей укрывают.

      В летний вечер погожий, наполняющий парки

      И людьми и цветеньем,

      Вышел из дому некто, чтоб грешить понемногу,

      Но с большим вожделеньем.

      Нетерпением полон, поднимает глаза он,

      А молитва простая:

      Чтобы вспыхнули звёзды, там, на тропах небесных,

      Жриц любви призывая.

      Вот в саду зазвучала разудалая песня,

      И весь сад встрепенулся;

      Промелькнул меж деревьев край чёрной вуали,

      Белый фартук взметнулся.

      И как сводницы звёзды: намекают, мигают

      Их глаза золотые;

      И проходит дух блуда, поля овевая,

      И объяв мостовые.

      И доносится смех от реки, от балконов,

      От оград, что далече;

      И повсюду на окнах опускаются шторы,

      И погашены свечи.

      Тише! Сыт до отвала терпким запахом плоти,

      И от похоти пьяный,

      Мир лежит, задыхаясь от смрада, и тонет

      В мутных струях дурмана.

      В полночь дочери Лилит нитью лунного света

      Полотно расшивают,

      И одним покрывалом свинопасов убогих

      И царей укрывают.

      Пустыня сердец

      Мезуза[24] висит у дверей ваших криво,

      В пустыне сердец ваших демоны пляшут,

      К тщете увлекают вас радостью лживой,

      На празднестве буйном знамёнами машут.

      Неведомо вам, что таится в пустыне

      Отчаянье – сторож, невидимый взору.

      Хранитель отвергнутой

24

Футляр со священным текстом на косяке двери.