Поэзия перевода. Избранные переводы Ханоха Дашевского. Сборник стихов

молот ему по плечу и секира;

      И горе поэту, чьё сердце пустынно —

      Не может глухих пробудить его лира.

      Так звонкая песня Израиля стала

      Тоскливым напевом страдающей плоти,

      Заброшенной в плесень сырого подвала,

      Гниющей и чахнущей в смрадном болоте.

      Весточка

      (Из изгнания брату в Сионе)

      Наследство отцов, вольных пашен простор!

      О, брат мой, ты счастлив в отчизне родимой!

      А я, на чужбине, крадусь, словно вор,

      И мёрзну в сугробах собакой гонимой.

      Забытый и нищий, отринутый Богом,

      Объедками сыт и обласкан кнутом…

      Ты помнишь ли, брат мой, за отчим порогом,

      Как горечь изгнанья мы пили вдвоём?

      И вот я поныне блуждаю, как скот,

      И каждый берёт мою кожу и мясо,

      Но вольно пастись мне никто не даёт —

      Лишь гонят бичами до смертного часа.

      Кто знает, что пуст мой желудок голодный?

      Что сын человеческий также и я?

      Украдкой дыша, бьюсь на почве бесплодной,

      Кормиться позором – вот участь моя.

      А ты, ты – счастливец! Под кровлей родимой

      Свободой и солнцем насыщена плоть.

      Пусть трудишься тяжко – о, брат мой любимый,

      Терпеть и трудиться велел нам Господь!

      Не зря ты посеешь – ещё прорастут

      В полях золотыми колосьями недра,

      И верь – ещё факел те искры зажгут,

      Что в сердце своём высекаешь ты щедро.

      Твой честный посев понапрасну не сгинет,

      А я на чужбине всю силу свою

      Развеял по ветру, и кровь моя стынет:

      Терновник достался мне в этом краю.

      Все дни моей жизни отвержен и жалок,

      С тенями борюсь, строю дом на песке.

      Заноза в глазах у соседей – от палок

      Бегу, ветхий посох сжимая в руке.

      Я прежде любил своё горе, и плеть

      Оправдывал сердцем, сгибаясь под нею.

      Постился и плакал, учился терпеть,

      И кротко под нож подставлял свою шею.

      Но больше не верю я верой старинной,

      Надеясь на милость, и пряча свой страх.

      Мой жалкий обычай – быть жертвой безвинной

      Достоин презренья и в Божьих глазах.

      Нет цели в скитаньях, нет святости в них,

      Нет страсти в молитве, душа оскудела.

      И нет вдохновенья в стенаньях моих,

      Но плачет и ноет избитое тело.

      И буду уныло молить, как изгой,

      И в сраме и гное стонать на чужбине;

      Смывать свою кровь беспрестанной слезой

      И видеть багровое небо пустыни.

      Я в книгах старинных искал утешенья,

      Читая сказанья и притчи, мечтал;

      Но ветер подул и навеял сомненья,

      Унёс мои сны, и мечты разметал.

      Склони свою выю! За что? Почему?

      Кто сделал меня жертвой боли и страха?

      О дайте мне волю, и я подниму

      Из пепла мой стяг, и руины из праха!

      Ещё есть достаточно силы в руках!

      Зовите на волю всю мощь, что дремала!

      От хмеля колосьев расправит в полях

      Сутулые плечи изгнанник усталый.

      Поднимутся