Сонеты. Гамлет в переводе Николая Самойлова. Уильям Шекспир

labouring for invention, bear amiss

      The second burthen of a former child!

      O that rec rd could with a backward look,

      Even of five hundred courses of the sun,

      Show me your image in some ntique book,

      Since mind at first in character was done,

      That I might see what the old world could say

      To this compos d wonder of your frame:

      Whether we are mended, or whe'er better they,

      Or whether revolution be the same.

      O sure I am the wits of former days

      To subjects worse have given admiring praise.

      59

      Коль всё старо, то новь – лишь повторенье,

      Ум, заблуждаясь, с дедовских времён,

      Нам выдаёт за новое творенье

      Того, кто был давным – давно рождён!

      О, как хочу я бросить взгляд в архивы,

      Где постарев на долгих пять веков,

      Найти, читая книги терпеливо,

      Твоё лицо в старинной вязи слов.

      Вглядеться и понять, как изменилось

      Уменье совершенство описать,

      У нас ли это краше получилось,

      А может лучше предков не сказать.

      Уверен, что они, опередив,

      Хвалили тех, кто был не так красив.

      60

      Like as the waves make towards the pebbled shore,

      So do our minutes hasten to their end,

      Each changing place with that which goes before,

      In sequent toil all forwards do contend.

      Nativity, once in the main of light,

      Crawls to maturity, wherewith being crowned,

      Crook d eclipses 'gainst his glory fight,

      And Time that gave doth now his gift confound.

      Time does transfix the flourish set on youth,

      And delves the parallels in beauty's brow,

      Feeds on the rarities of nature's truth,

      And nothing stands but for his scythe to mow.

      And yet to times in hope my verse shall stand,

      Praising thy worth, despite his cruel hand.

      60

      Волна – волну подталкивает в спину,

      Пока о берег грудь не разобьёт,

      Так и минуты до своей кончины,

      Сменяясь на лету, спешат вперёд.

      Мы к зрелости идём со дня рожденья,

      Едва успев взглянуть на Божий свет,

      В зените начинается старенье,

      Повсюду оставляет время след.

      Цвет юности в расцвете лет пронзает,

      Морщинами уродует чело,

      Всё лучшее в природе поедает,

      Срезая, что дышало и цвело.

      Я, вопреки безжалостной руке,

      Спасу твои достоинства в строке.

      61

      Is it thy will thy image should keep open

      My heavy eyelids to the weary night?

      Dost thou desire my slumbers should be broken,

      While shadows like to thee do mock my sight?

      Is it thy spirit that thou send'st from thee

      So far from home into my deeds to pry,

      To find out shames and idle hours in me,

      The scope and tenure of thy jealousy?

      O no, thy love, though much, is not so great;

      It is my love that keeps mine eye awake,

      Mine own true love that doth my rest defeat,

      To play the watchman ever for thy sake.

      For thee watch I, whilst thou dost wake elsewhere,

      From me far off, with others all too near.

      61

      Твоей ли волей ночью образ твой

      Мне не даёт тяжёлых век сомкнуть?

      Приходят тени схожие с тобой,

      Пытаясь моё зренье обмануть.

      А, может, это твой незримый дух,

      Подосланный подглядывать за мной,

      Пытается проверить лживый слух,

      Неужто ревность властвует тобой?

      О нет! Твоя любовь не так сильна,

      В моей любви и истина, и суть,

      Мне, предлагая стража роль, она

      Мешает непробудным сном уснуть.

      Тревожит думой острой как клинок:

      К другим он близок, от меня далёк.

      62

      Sin of self-love possesseth all mine eye,

      And all my soul, and all my every part;

      And for this sin there is no remedy,

      It is so grounded inward in my heart.

      Methinks no face so gracious is as mine,

      No shape so true, no truth