Сонеты. Гамлет в переводе Николая Самойлова. Уильям Шекспир

хорош, но пахнет сорняками.

      В чём состоит причина всех проблем?

      Разгадка : ты цветёшь доступный всем.

      70

      That thou are blamed shall not be thy defect,

      For slander's mark was ever yet the fair;

      The ornament of beauty is susp ct,

      A crow that flies in heaven's sweetest air.

      So thou be good, slander doth but approve

      Thy worth the greater, being wooed of time,

      For canker vice the sweetest buds doth love,

      And thou present'st a pure unstain d prime.

      Thou hast passed by the ambush of young days,

      Either not assailed, or victor being charged,

      Yet this thy praise cannot be so thy praise

      To tie up envy, evermore enlarged:

      If some susp ct of ill masked not thy show,

      Then thou alone kingdoms of hearts shouldst owe.

      70

      Навет не обличает твой порок,

      Краса мишенью клеветы бывает;

      Догадками чернит её намёк –

      Как ворон в чистом воздухе летает.

      Когда красив, у сплетен есть резон

      Твердить, что ты соблазнам потакаешь,

      Червь портит самый сладостный бутон,

      Ты чистоту и совесть воплощаешь.

      Ты миновал ловушки юных дней,

      И вышел победителем из схваток,

      Но в будущем нападки посильней,

      Все прошлые от зависти задаток.

      Легла тень подозренья, как венец –

      Ты был бы без него король сердец.

      71

      No longer mourn for me when I am dead

      Than you shall hear the surly sullen bell

      Give warning to the world that I am fled

      From this vile world with vildest worms to dwell;

      Nay, if you read this line, remember not

      The hand that writ it, for I love you so

      That I in your sweet thoughts would be forgot,

      If thinking on me then should make you woe.

      Or if (I say) you look upon this verse,

      When I (perhaps) compounded am with clay,

      Do not as much as my poor name rehearse,

      But let your love even with my life decay,

      Lest the wise world should look into your moan,

      And mock you with me after I am gone.

      71

      Когда умру, оплакивай меня

      Не дольше, чем с церквей колоколами

      Трезвонить будут, что сбежал кляня

      За подлость мир, теперь в земле с червями.

      Читая эти грустные слова,

      Не вспоминай меня – того не стою,

      Люблю так сильно, что даю права

      Забыть меня, не мучаясь тоскою.

      Когда в стихи заглянешь невзначай,

      Мой бренный прах, возможно, станет глиной,

      Поэта имя вслух не повторяй –

      Пусть гибнет и любовь с моей кончиной.

      Чтоб мир тебя не осмеял за плач,

      Когда умру и грусть, и слёзы спрячь,

      72

      O lest the world should task you to recite

      What merit lived in me that you should love,

      After my death (dear love) forget me quite;

      For you in me can nothing worthy prove,

      Unless you would devise some virtuous lie

      To do more for me than mine own desert,

      And hang more praise upon deceas d I

      Than niggard truth would willingly impart:

      O lest your true love may seem false in this,

      That you for love speak well of me untrue,

      My name be buried where my body is,

      And live no more to shame nor me nor you:

      For I am shamed by that which I bring forth,

      And so should you, to love things nothing worth.

      72

      Чтоб злобный мир не требовал отчёта

      За что и почему меня любил,

      Умру – забудь, зачем тебе забота,

      Не сможешь доказать, что прав ты был,

      Пока, мои расхваливая свойства,

      Себе на помощь ложь не позовёшь,

      Напрасным будет всё твоё упорство,

      Над правдою меня не вознесёшь.

      А чтобы ложь нас пачкать не посмела,

      И ты, хваля меня, не прятал глаз,

      Пусть имя похоронят вместе с телом,

      Тогда не сможет опозорить нас.

      Сегодня