Сонеты. Гамлет в переводе Николая Самойлова. Уильям Шекспир

where thou art not, though I feel thou art,

      Within the gentle closure of my breast,

      From whence at pleasure thou mayst come and part;

      And even thence thou wilt be stol'n, I fear,

      For truth proves thievish for a prize so dear.

      48

      Настало время отправляться в путь,

      Я спрятал безделушки под запор,

      Теперь к ним рук не сможет протянуть,

      Тайком пробравшись в дом, нечестный вор.

      Все бриллианты пред тобою – хлам,

      Был утешеньем, а теперь печаль:

      Мне страшно доверять тебя замкам,

      И оставлять добычей вора жаль.

      Придётся запереть в моей груди,

      Где вечно ты, хотя тебя там нет,

      Открыты двери, можешь и войти,

      А можешь и уйти в любой момент.

      Такой трофей любого соблазнит –

      Ни честность, ни запор не устоит.

      49

      Against that time (if ever that time come)

      When I shall see thee frown on my def cts,

      When as thy love hath cast his utmost sum,

      Called to that audit by advised respects;

      Against that time when thou shalt strangely pass,

      And scarcely greet me with that sun, thine eye,

      When love, converted from the thing it was

      Shall reasons find of settled gravity:

      Against that time do I insconce me here

      Within the knowledge of mine own desert,

      And this my hand against myself uprear,

      To guard the lawful reasons on thy part.

      To leave poor me thou hast the strength of laws,

      Since why to love I can allege no cause.

      49

      Когда к тебе придёт прозренья час,

      Ты разглядишь души моей изъяны,

      Любовь её увидев без прикрас,

      Начнёт менять свои мечты и планы;

      Решив, что время подвести черту,

      Пройдёшь без слов, едва коснувшись взглядом,

      И встанешь отчуждённо за версту,

      Не пожелав стоять со мною рядом,

      Пойму твою холодность и решусь

      Сказать себе, что наказанья стою,

      Вверх руку подниму и поклянусь,

      Что и закон, и правда, за тобою.

      Имеешь право уходить виня,

      За то, что нет причин любить меня.

      50

      How heavy do I journey on the way,

      When what I seek (my weary travel's end)

      Doth teach that ease and that repose to say,

      `Thus far the miles are measured from thy friend.'

      The beast that bears me, tir d with my woe,

      Plods dully on, to bear that weight in me,

      As if by some inst nct the wretch did know

      His rider loved not speed, being made from thee:

      The bloody spur cannot provoke him on

      That sometimes anger thrusts into his hide,

      Which heavily he answers with a groan

      More sharp to me than spurring to his side;

      For that same groan doth put this in my mind:

      My grief lies onward and my joy behind.

      50

      Как тяжек путь, когда в его конце

      Не праздный отдых с долгожданным другом,

      А грустная улыбка на лице

      От мысли: мы всё дальше друг от друга.

      Конь, чувствуя её, едва бежит,

      Устав нести меня и моё горе,

      Умножить расстоянье не спешит,

      Поэтому не хочет бег ускорить.

      Не помогают и удары шпор,

      Когда, сердясь, коню в бока вонзаю,

      Он тихо стонет, слушая укор,

      Я сам сильнее лошади страдаю.

      Прошу её: за шпоры не суди,

      Ведь радость – сзади, горе – впереди.

      51

      Thus can my love excuse the slow offence

      Of my dull bearer, when from thee I speed:

      From where thou art, why should I haste me thence?

      Till I return, of posting is no need.

      O what excuse will my poor beast then find,

      When swift extremity can seem but slow?

      Then should I spur though mounted on the wind,

      In wing d speed no motion shall I know:

      Then can no horse with my desire keep pace;

      Therefore desire (of perfect'st love being made)

      Shall neigh (no dull flesh) in his fiery race,

      But love, for love, thus shall excuse my jade:

      Since from thee going he went wilful slow,

      Towards thee I'll run and give