Господа гуслярцы (сборник). Кир Булычев

терпеливо ответил пришелец. – Говорят, на Новой Гвинее на них еще есть спрос.

      – Так чего ж ты его дематериализовал? Лучше бы туда перегнал.

      – А новый инструмент вам обойдется... – начал пришелец, но Ксения его не стала слушать.

      – Дай-ка я попробую. Мало ли что мне подсунули. Она села за рояль, приоткрыла крышку, провела по клавишам толстыми пальцами. Получилось громко.

      – Уж больно здоровый, – сказала она, – мальчонке не дотянуться.

      – Он немного понимает, – сказал пришелец. – Он будет идет навстречу пожеланиям молодежи.

      – Это в каком смысле?

      Рояль вздохнул, и звук этот донесся до слуха Ксении.

      – Вы его не обижайте, – сказал пришелец. – Он есть биологический инструмент.

      – Послушай, – сказала Ксения. – Если он живой или что такое – то лучше возьми его обратно. А то он в один прекрасный день Максимку задушит.

      Рояль вздрогнул. Внутри загудело.

      – Даже вещь бывает возмущена, – ответил Тиша. – Даже вещь, да!

      И он объяснил Ксении, что живых роялей не бывает, так как это противоречит природе. Но некоторую долю сознательности можно придать любой вещи, выходящей на контакт с человеком, потому что все в природе является сложным единством противоположностей и вещь как дрессированное животное может вставать фигурально на задние лапы, только не надо понимать этого буквально.

      Ксения не поняла этого буквально, потому что совсем не поняла.

      Вместо того чтобы понимать, она гладила рояль и ждала, когда этот пришелец уберется восвояси и отстанет со своими разговорами.

      Тут пришел Удалов, он собрался в лес, проводить пришельца до спасательного корабля, увидел рояль и удивился.

      – Ничего особенного, – сказал пришелец, – есть некоторый сувенир для вашего маленького гений.

      – Пора ребенку настоящий инструмент, – сказала Ксения.

      Удалов дома не спорил, знал о бесполезности этого занятия. Взял пришельца за пазуху, и они пошли в лес, разговаривая о пустяках, как добрые знакомые. Пришелец не звал Удалова в гости, потому что Удалову на его планете все будет мало, включая туалет.

      А тем временем Ксения привела из школы мальчика. Максимке восемь лет, самое время тренироваться на пианиста.

      Мальчик при виде рояля оробел, такого он не ожидал. Пианино «Красный Октябрь» было пределом мечтаний. «Стейнвей» стоял только у Махмудовых, Сеньненков и Кругозадовых. Но ведь их детей в музыкальную школу перевозили из теннисного клуба прямо в «Мерседесах».

      – Садись и играй, – сказала Ксения.

      Мальчик внешне покорно, но на самом деле внутренне сопротивляясь, как бычок, которого манят на бойню, подошел к инструменту и сел.

      – Нравится? – спросила бабушка.

      – Чего? – спросил внучек, который думал о том, что Степка Рыжий недостоин того, чтобы быть капитаном футбольной команды, потому что откусил половину мороженого у Верки, все видели.

      – Ты не видишь, за кем сидишь? – строго спросила баба Ксения.

      Внуку ничего не оставалось, как увидеть