Господа гуслярцы (сборник). Кир Булычев

в кулаки.

      Профессор сел за инструмент и принялся играть, что еще утром опробовал. Тогда получалось.

      А сейчас не получилось.

      Получился только «чижик-пыжик».

      Тогда олух ударил профессора по голове кулаком, дал пинка под зад Ванечке и приказал охране:

      – Топор!

      Топор принесли в мгновение ока. Гости не расходились в ожидании редкого зрелища. Олух принялся рубить рояль «Стейнвей», гости потихоньку хлопали в ладоши. Профессор плакал. Олух рубил и сквернословил. И говорил, сквернословя, такую речь:

      – Я до этого Удалова доберусь! Я из него, блин, котлеты сделаю! Он у меня пыль будет вылизывать в принадлежащих мне общественных сортирах.

      Рояль взвизгивал, стонал и отчаянно сопротивлялся, даже пытался отбежать в угол.

      Когда рояль уже был основательно покалечен и понял, что смерть его близка, он кинулся прочь из коттеджа и побежал вниз по улице, надеясь получить убежище у Удалова – больше он никого в том городе не знал.

      И вы можете себе представить сцену во дворе дома № 16 по Пушкинской улице!

      Посреди двора стоят Удаловы.

      Перед носом у Корнелия Ивановича медленно летает туда и сюда тарелочка с неведомой планеты, из окон которой выглядывают милые военные слоники. Тут во двор вбегает нога рояля, за ней ползет часть клавиатуры, за которой множеством хвостов тянутся оборванные струны.

      За этими жалкими остатками рояля во двор врывается известный нам олух с топором и пытается добить рояль, который прячется за Удаловым.

      – Ах вот ты где мне попался! – закричал олух дурным голосом. – Ты мне что, блин, подсунул?

      И в этот момент летающая тарелочка влетела в промежуток между лицом перепуганного Удалова и взъяренной рожей олуха.

      И голос генерала с двумя хоботами раздался громко и сурово:

      – А ну, остановитесь немедленно, неразумный дикарь!

      Неразумный дикарь опешил при виде маленького слоника с двумя хоботами, а зрители – то есть гости олуха, которые его догнали – захохотали, столпившись в воротах.

      Но опомнившись, олух обратил топор против инопланетян, представителей гуманной и развитой цивилизации.

      Как обратил, так и окаменел.

      И гости его потеряли дар речи на три дня.

      – Мне понятно, – сказал двуххоботный генерал, – что жадность доводит местных дикарей до страшных пределов. Поэтому мне придется вынести вердикт, который вы можете опротестовать в высшем апелляционном суде Галактического Центра. Отныне вы никогда не сможете произнести ни одного дурного слова и будете с окружающими предельно вежливы. Понятно?

      – Так кто меня уважать будет? – заплакал олух.

      – Уважение достигается добрыми делами. Отныне вы будете стремиться совершать добрые бескорыстные поступки.

      – Только не это! – зарыдал олух.

      – За то, что вы пугали нашего друга Удалова и его внучонка, вы оставите ему свой топор.

      – Ой! – завопил олух.

      – И с этого момента чувство мести вас покинет и никогда к вам не вернется.

      – Конечно, – согласился