Сказки об Италии и не только… (сборник). Максим Горький

жёлтые пятна огней; в доме напротив – музыка, множество струн поют грустно и хорошо. И в кабаке тоже поют; когда отворится дверь, на улицу вытекает усталый, надломленный голос; я знаю, что это голос кривого нищего Никитушки, бородатого старика с красным углём на месте правого глаза, а левый плотно закрыт. Хлопнет дверь и отрубит его песню, как топором.

      Бабушка завидует нищему: слушая его песни, она говорит, вздыхая:

      – Экой ведь благодатной, – какие стихи знает. Удача!

      Иногда она зазывает его во двор; он сидит на крыльце, опираясь на палку, и поёт, сказывает, а бабушка – рядом с ним, слушает, расспрашивает.

      – Погоди-ка, да разве божия матерь и в Рязани была?

      И нищий говорит басом, уверенно:

      – Она везде была, по всем губерниям…

      Невидимо течёт по улице сонная усталость и жмёт, давит сердце, глаза. Как хорошо, если б бабушка пришла! Или хотя бы дед. Что за человек был отец мой, почему дед и дядья не любили его, а бабушка, Григорий и нянька Евгенья говорят о нем так хорошо? А где мать моя?

      Я всё чаще думаю о матери, ставя её в центр всех сказок и былей, рассказанных бабушкой. То, что мать не хочет жить в своей семье, всё выше поднимает её в моих мечтах; мне кажется, что она живёт на постоялом дворе при большой дороге, у разбойников, которые грабят проезжих богачей и делят награбленное с нищими. Может быть, она живёт в лесу, в пещере, тоже, конечно, с добрыми разбойниками, стряпает на них и сторожит награбленное золото. А может, ходит по земле, считая её сокровища, как ходила «князь-барыня» Енгалычева вместе с божией матерью, и богородица уговаривает мать мою, как уговаривала «князь-барыню»:

      Не собрать тебе, раба жадная,

      Со всея земли злата, серебра;

      Не прикрыть тебе, душа алчная,

      Всем добром земли наготу твою…

      И мать отвечает ей словами «князь-барыни», разбойницы:

      Ты прости, пресвятая богородица,

      Пожалей мою душеньку грешную.

      Не себя ради мир я грабила,

      А ведь ради сына единого!..

      И богородица, добрая, как бабушка, простит её, скажет:

      Эх ты, Марьюшка, кровь татарская,

      Ой ты, зла-беда христианская!

      А иди, ино, по своему пути

      И стезя твоя, и слеза твоя!

      Да не тронь хоть народа-то русского,

      По лесам ходи да мордву зори,

      По степям ходи, калмыка гони!..

      Вспоминая эти сказки, я живу, как во сне, меня будит топот, возня, рёв внизу, в сенях, на дворе; высунувшись в окно, я вижу, как дед, дядя Яков и работник кабатчика, смешной черемисин Мельян, выталкивают из калитки на улицу дядю Михаила; он упирается, его бьют по рукам, в спину, шею, пинают ногами, и наконец он стремглав летит в пыль улицы. Калитка захлопнулась, гремит щеколда и запор; через ворота перекинули измятый картуз; стало тихо.

      Полежав немного, дядя приподнимается, весь оборванный, лохматый, берёт булыжник и мечет его в ворота; раздаётся гулкий удар, точно по дну бочки. Из кабака лезут тёмные люди, орут, храпят,