Ретт Батлер. Дональд Маккейг

недостаточно, – сказал он, – что сегодня ты покорила почти всех присутствующих здесь мужчин? Хочешь полной победы? Ты же знаешь, что мое сердце всегда принадлежит тебе. Ты вцепилась в него зубами.

      Озадаченный Ретт постарался выйти из сонного состояния. Когда он открыл глаза, его щека лежала на кожаном валике, диван, во рту пересохло. Голоса, которые, как ему казалось, он слышал во сне, не смолкли.

      – Эшли… Эшли… скажи мне… ты должен… О, не смейся сейчас надо мной! Твое сердце принадлежит мне? О, дорогой, я лю…

      «Эшли? Кто такой, черт возьми, этот Эшли? Кстати, где я нахожусь?» Ретт стал вспоминать. Форт Самтер. Хлопок Фрэнка Кеннеди. Плантация с претензиями в медвежьей глуши. Библиотека. Скарлетт? Какая Скарлетт? Ретт нахмурился. Щека прилипла к кожаному валику.

      Кто-то – Эшли? – сказал:

      – Ты не должна говорить такие вещи, Скарлетт!

      Та самая Скарлетт! Ретт вдруг окончательно проснулся.

      Серьезный голос тихо продолжал:

      – Тыне должна. На самом деле ты этого не чувствуешь. Ты возненавидишь себя за такие слова и будешь ненавидеть меня за то, что я слышал их.

      Ретт подумал: «Так тебе и надо, мисс Скарлетт, за твои обожающие взгляды». Он спал на правом боку, и карманные часы врезались в бедро, а ноги затекли. «Надо было снять обувь. Человек более достойный, чем я, вскочил бы, извинился и заверил влюбленных, что он ничего не слышал, а потом поспешил покинуть комнату. К счастью, я не такой хороший человек».

      – Я никогда не смогла бы ненавидеть тебя, – возразила она. – Я тебе сказала, что люблю тебя, и я знаю, что я тебе небезразлична, потому что… Эшли, ты ведь небезразличен ко мне, правда?

      – Да, небезразличен.

      «Холодный ответ, молодой человек», – подумал Ретт, с недовольной гримасой отлепляя щеку от валика.

      – Скарлетт, может быть, уйдем отсюда и забудем все, что было здесь сказано? – предложил молодой Уилкс. Он говорил еще несколько минут, прежде чем перешел к сути дела: – Одной любви недостаточно, чтобы брак таких разных людей, как мы, был счастливым.

      «Ага, – подумал Ретт, – дочь ирландского иммигранта и аристократ. Она достаточно хороша для флирта и недостаточно – для брака».

      – Ты захочешь мужчину всего, целиком и полностью, – продолжал Уилкс. – Его тело, его сердце, его душу, его мысли. И если ты всего этого не получишь, ты будешь несчастна. А я не хотел бы причинить боль ни твоему уму, ни твоей душе…

      «Вот это настоящий джентльмен, – подумал Ретт. – Никакого риска и никаких потерь».

      Они пришли к традиционному финалу. Она отвесила ему пощечину, а он вскинул подбородок и с честью, если не с достоинством, вышел из комнаты.

      Ретт думал остаться незамеченным, пока Скарлетт тоже не уйдет. Его душил смех. Но Скарлетт с такой силой швырнула в сторону камина какую-то вещицу, что осколки упали на его кушетку. Он поднялся, пригладил растрепавшиеся волосы и сказал:

      – Очень плохо уже то, что твой полуденный сон прерывают такой выходкой, невольным свидетелем которой я стал. Но зачем же еще угрожать моей жизни?

      Скарлетт