В овечьей шкуре. Марина Павлова

видела всё. Видела, что она всего лишь запуганный ребенок, видела, как Вы наставили на неё свой пистолет, угрожая ей расправой. А когда заметили меня, то и мне стали угрожать.

      – Что за херня, девица?! Если бы я тебе угрожал, то ты бы уже…

      – Кому поверят: мужчине с пистолетом в руках или двум подросткам?! Многие знают меня. Знают, что каждое воскресенье я хожу в церковь, что играю в церковном ансамбле и с отличием заканчиваю школу. Такие как я не врут. И мне поверят, что бы я ни сказала.

      Все слова вылетали как по щелчку. Мне самой не верилось, что я могу быть такой убедительной, когда угрожаю кому-то. Мысленно я попросила прощения за свои деяния и надеялась, что он всё же одумается, и не будет продолжать бросаться на нас.

      Мужчина посмотрел на меня брезгливым взглядом и хмыкнул.

      – Да у вас там вся семейка конченная, – после своих слов, он запрятал пистолет за пояс и пошел в другую комнату.

      – Что бы твоей ноги в моём доме не было! – проорал он уже, когда его и видно не было.

      Я обернулась к Наташе.

      – Так он всё-таки меня знает, – обратилась я к ней.

      Она резко меня схватила за руку и дернула в сторону двери.

      – Что, мать твою, ты затеяла?! Что это за хрень такая была? – гневалась она.

      – Я думала, он тебя застрелит, не знала, что делать и … – судорожно начала оправдываться я.

      – И решила пулю словить вместо меня что ли?!

      Мы с ней вышли во двор. Соседи даже не обращали на нас внимания, видимо, такое поведение для этого района вполне нормально. А меня до сих пор колотило от адреналина и страха. Мне казалось, что вот-вот и он выстрелит мне в лицо, хотя в глубине души я надеялась, что моё время еще не пришло.

      – Я пришла только, чтобы извиниться, – сказала я.

      Наташа просто на меня смотрела. Я не могла понять, что именно она сейчас чувствует или думает. Её глаза были усталыми то ли от обид, то ли от злости, что до сих пор бушевала в ней. Она задумчиво опустила свои веки, а потом и голову, после чего подошла ко мне и обняла меня. Я вздрогнула от неожиданности, но не оттолкнула её. Она обняла меня крепко, но нежно. Я чувствовала, как ей тяжело стало дышать, и ком того отчаянья подступает к её горлу. Начинаешь такое ощущать только при прикосновении. Я легонько обняла её в ответ.

      – Спасибо, – услышала я тихий хриплый голосок девочки.

      Глава 4

      Будильник прозвенел ровно в семь. Я сразу же по привычке открыла глаза и увидела белый потолок. Он был чист, как небо. Очень часто я мысленно рисовала на нём либо звезды, либо какой-то сад, который уже видела где-то. В моём воображении он был ярким, зеленым и цветущим. Но приглядевшись, передо мной всё так же был белый потолок.

      Я умылась, причесалась, оделась, а затем направилась в кухню. Зайдя туда, я начала готовить завтрак. Только через несколько минут я заметила маму, что сидела в гостиной перед окном. Она сидела ко мне спиной. Я тихо зашла в гостиную. На ней был белый вязаный сарафан, а на плечах свисал велюровый белый платок. Её волосы бережно были заплетены в косу. Такой нарядной я её не видела с тех пор, как умерла Елизавета. Я обошла