В овечьей шкуре. Марина Павлова

Мы туда ехали молча, но чем ближе было место назначения, тем больше мне хотелось услышать причину нашего визита.

      – Ты хочешь, чтобы я обратно ходила в церковную школу? – спросила я отца, сидя на переднем сидении.

      Я была более чем расстроена и это, как-никак, выражалось в голосе, что всё время звучал неуверенно из моих уст.

      – Да, а ты против? – настороженно отозвался тот.

      – Нет. Я хочу. Просто я переживаю за маму.

      – Не стоит себя накручивать. Ей сейчас тяжело, как и нам с тобой. Но мы с тобой можем смириться с господним выбором, а она – нет, вот почему её терзает эта горесть.

      – Ей просто больно, – вступилась я за неё.

      Отец перевел свой взор на меня буквально на пару секунд, после чего вздохнул и сказал:

      – Даже с болью надо мириться.

      – Ей больно, когда ты её бьешь, – холодно добавила я.

      Он даже не посмотрел на меня, а только ещё более нахмурил брови. Я отвернулась и смотрела всю оставшеюся дорогу в окно. Как же было невыносимо говорить и не быть услышанной. Ты кричишь, молишься, просишься, а все эти звуки уходят в никуда. Никто не реагирует, не видит твоих просьб. Будто бы находишься под стеклянным куполом, все видят тебя, но никто не поймёт, какого тебе там, пока сам не окажется на твоём месте.

      Приехав в церковную школу, я узнала, что ещё идёт литургия в местной церкви возле самой школы. После уроков нас туда часто отправляли с классом. Мой отец уверенно направился в здание, где хотел встретиться с директором школы. Я знала, что меня возьмут туда обратно, если отец попросит. Моя воспитательница очень расстроилась, когда узнала, что меня переведут в другую школу.

      Пока отец отошел, я зашла в церковь. Литургия почти заканчивалась. В помещении толпились школьники старших классов. Я тихонько подошла к девочкам, что стояли с краю. Это были мои бывшие одноклассницы. Кристина меня заметила сразу. Она улыбнулась и подозвала меня к себе. Как только я подошла, она обняла меня, но заметив строгий взгляд ментора, тут же отпустила, и уже только улыбалась. В церкви начали перешептываться, увидев меня.

      – Где ты была? – тихо, но радостно спросила Ангелина.

      – Ты к нам возвращаешься? – спросил ещё кто-то сзади из моей группы.

      – Успокойтесь, – заговорила Кристина громче всех. – Она всё расскажет после службы.

      Она была старостой класса, и её все послушали, тем более за нами следила воспитательница. Я её не знала, но судя по её взгляду, она относилась строго к нарушителям правил.

      По окончанию службы я осталась с девочками и рассказала им, как живу новой жизнью. Мне было неприятно рассказывать всё, но они спрашивали только о том, как в смешанных учреждениях мне живется. Позже я с Кристиной вернулись в школу. Там было всё, как и прежде. Разноцветные фрески на окнах, высокие белые потолки, на которых виднелись трещины и пустые коридоры. Все давно разошлись по домам.

      – Мой отец, наверное, хочет, чтобы я снова ходила в эту школу. Я рада, если смогу вернуться к вам. Там мне