Дорога во все ненастья. Брак (сборник). Николай Удальцов

вероятности и став, таким образом, эволюцией, создала, помимо всего прочего, меня – человека.

      Таким, какой я есть

      Теперь мы оба – и я, и эволюция – за это расплачиваемся…

      Когда-то я был красив, перспективен и удачлив. Теперь пришло время задуматься над тем, каким я все-таки был на самом деле?..

      И, наверное, теперь я соглашусь с моим другом Петром Габбеличевым, который однажды, где-то посреди моей персональной лестницы, ведшей меня вниз, сказал:

      – Самое скучное в человеке – это постоянное обещание будущего…

      …Когда я начал пить?

      Если говорить честно, то еще с десятого класса – выпить я любил всегда.

      Не отказывался от пива в кино и от портвейна в подворотне. Хотя, подворотня появилась не сразу, а постепенно.

      Как появляется многое из того, что мы или долго ждем, или не хотим замечать.

      Слаб человек, и оправдание себе он всегда найдет – я отдаю в этом отчет, и не вру себе.

      Никаких особенных проблем у меня не было.

      И потому, с водкой у меня оказалось все просто. Ведь водка – это лучшее из средств, не помогающих ни при каких проблемах.

      Она сама становится проблемой, когда входит в привычку.

      Ведь привычка – это единственная натура.

      А проблема водки заключается в том, что она становится единственной привычкой.

      Когда появились первые разговоры о том, что я спиваюсь, я не поверил им, и подумал, что это просто сплетни. Хотя, мне бы задуматься о том, что о добродетелях не сплетничают.

      Может, отнесись я тогда к этим словам иначе, многое сейчас было бы по-другому.

      Впрочем, я вру – ни к чему прислушаться я уже не мог, ведь водка – это слишком хитрая вещь, чтобы позволить обратить на себя внимание.

      Того, кто хочет быть обманутым, обмануть не трудно.

      Ни карманнику, ни судьбе.

      Впрочем, судьба – это, иногда, тоже карманник…

      Но постепенно, настало время, когда я одинаково плохо стал переносить и выпивку, и ее отсутствие.

      Моя душа, вначале кричала, потом говорила все тише и тише: «Брось пить!», – но тело постоянно требовало водки. А я, как полководец, ведущий обе противоборствующие рати, пытался руководить и душой, и телом.

      И победа водки надо мной заключалась в том, что я думал, что еще могу делать это успешно.

      Приблизительно тогда же, я начал ругать всех, кто меня окружает.

      И помню, сказал Петру по какому-то поводу, вычитанному в газетах, что-то вроде:

      – Вот видишь, наш мир стал таким, что все люди превратились в сволочей, – но Петр ответил:

      – Это не мир стал хуже. Просто лучше стали газеты…

      Когда, случайно встретив на улице своего друга, художника Гришу Керчина, я сказал ему что-то в том же духе, тот, как-то странно посмотрев на меня – не хотелось признаваться себе в том, что странность его взгляда имела простое название: презрение – ответил:

      – Как бы плохи не были времена – люди умудряются быть еще хуже…

      Что же, со временем судьба отомстила мне – теперь я не люблю себя почти так же, как не любил