Дорога во все ненастья. Брак (сборник). Николай Удальцов

должен быть таким – я люблю рыбалку не как факт, а как процесс.

      И процесс этот, я стараюсь обставить красиво.

      Однажды, очень давно, мне пришлось поработать на Московский худкомбинат – я расписал для него пару десятков пасхальных яиц.

      В то же самое время в литейке комбината отливали праздничные колокольчики, весом килограмма на четыре. Я и попросил ребят отлить несколько колокольчиков для донок. Колокольчиков маленьких, красивых, звонких.

      Ребята, видимо не вполне поняв, что я хочу, отлили для меня колокольчик, красивый, звонкий, но таких размеров, что впору было предположить, что основной моей рыбацкой добычей являются галеосерды кавери – большие тигровые акулы.

      Так, как использовать такой большой колокольчик на подмосковной рыбалке оказалось невозможно, я подвесил этот потенциальный сигнализатор поклевок между полками. И время от времени звонил в него.

      Звук у этого колокольца, нежный, яркий, вдохновляющий.

      Вот в него-то я и позвонил, перед тем, тихо, так, чтобы не разбудить Галю, выбравшись из постели.

      – Ой, какая прелесть, – проговорила она, потягиваясь и улыбаясь. И потому, что она не стала поправлять одеяло, спустившееся с ее плечь и вновь прикрывать обнаженную грудь, я понял, что между нами мир.

      Очень сладкий мир.

      А то, что я при этом выиграл спор о том, что все люди все-таки иногда бывают одинаковыми, я от Гали скрыл.

      Не мог же я рассказать ей о том, как много женщин я будил таким образом.

      И всем это нравилось одинаково.

      Уже потом, когда я слегка усталый, но довольный, принес ей, слегка усталой, но довольной, прямо в постель чашку кофе и маленький бутербродик с сыром – вообще, какое это удовольствие, приносить женщине кофе в постель «потом» – Галя, очень ненавязчиво, поставила мой задранный от гордости за свою хитрость, нос на место:

      – Лежу, сквозь ресницы смотрю на тебя и думаю: что ты будешь делать? А ты смотришь на меня и не шевелишься.

      Тогда, я левой рукой слегка сдвинула одеяло, так, чтобы ты увидел меня.

      Ты – опять без движений.

      Ну, думаю, придется изобразить приснившийся кошмар и совсем сбросить с себя одеяло.

      Если ты и тут не пошевелишься – убью тебя.

      И суд меня оправдает.

      – Ты уверена в том, что оправдает?

      – Ну, оштрафует на два минимальных оклада.

      – Так мало?

      – За мужчину, не обращающего внимания на лежащую рядом обнаженную женщину – никакой суд больше не даст.

      – Конечно, – согласился я, – Если судьями будут не мужчины.

      Впрочем, если судьями будут женщины, они, в таком случае, может быть – убитого еще и в тюрьму посадят…

      – А Бог? Он ведь, кажется, против секса? – поинтересовался я из чистого любопытства. Видя, как Галя, после сна, возвращает на себя украшения, среди которых был маленький золотой крестик на тонкой цепочке.

      – Перед Богом, я покаюсь.

      Знаешь, есть такие приятные грехи, в которых даже каяться – удовольствие…

      В общем, в смысле хитрости, у нас получилась ничья,